ЛЕГЕНДА О БУТЫЛКЕ
В Реймсе есть свой собственный Рим, в который ведут все дороги. Идете ли вы, бездумно оглядывая крыши домов, или дурачитесь, закрыв глаза и вытянув вперед руки, или просто вышли из отеля с авоськой за бутылкой кефира, а где магазин – не знаете, или целенаправленно двигаетесь на восход или на закат, в любом случае вы неминуемо упретесь в Реймсский собор. И вовсе не обязательно это будет фасад.
Нотр-Дам-де-Реймс называют «самым-самым», но (сюрприз!) он не является ни самым высоким, ни самым длинным, ни самым широким, ни самым красивым и даже количество статуй на нем не самое большое. По всем этим категориям он находится в числе лидеров, как говорится, довольствуясь местом в призовой тройке. Но в одной номинации соперников у Реймсского собора нет: он, безусловно, самый титулованный собор во Франции, ибо именно здесь проходили все коронации французских королей, начиная с XI века. Можно сказать даже более громко: Реймсский собор – это и есть история Франции. Здесь, конечно, явная натяжка, но французы падки на подобные заявления, так что простим им эту слабость. Вот так и получается, что без истории никак не обойтись. Поехали.
Христианство пришло в Реймс вместе с римским епископом Сикстом в середине III века. После своей смерти этот Сикст (правильное имя – Сикстус) был назван святым. И вот здесь очень легко перепутать святых сикстов, поскольку ими в третьем веке Европа буквально кишела. Если верить монографии «Аббатство и церковь Сен-Реми» (1857 год), то римский папа Сикст Второй (тоже святой, разумеется) послал римского епископа Сикста Простого во Францию нести свет учения Христова, а сам лишился головы и стал первым святым Сикстом. Так вот, нам более известен святой Сикст-папа, а не святой Сикст-епископ. Пожалуй, в первую очередь известность этого религиозного деятеля III века настигла нас, благодаря картине «Сикстинская мадонна». Небольшая ремарка: одно из расхожих заблуждений гласит, что на знаменитой картине Рафаэля Сикст изображен с шестью пальцами. Не слушайте падких до сенсаций экскурсоводов! «Второй мизинец» на картине – это всего лишь нижняя часть ладони. В общем, наш реймсский Сикст, как и полагается всякому порядочному святому, благополучно отдал богу душу, а тело его в итоге перезахоронили в местном сарае-соборчике, получившем логичное название церковь Святого Сикста и Святого Синиса (именно с этим кренделем Сикст приехал во Францию, сам обосновавшись в Реймсе, а корешка оставив в Суассоне), который возвели где-то в IV веке (в 920 году кости предполагаемого Сикста перевезли в Сен-Реми). Известная ненависть христиан к более развитым культурам (эллинской и римской) вскоре реализовалась в переезде церкви на новое место. Проблема, оказывается, заключалась в том, что в начинающем развиваться городке самым популярным местом была вовсе не церковь, а галло-римские бани, где местное население предавалось утехам, не совместимым с христианскими канонами. В самом начале V века местный епископ принял решение поставить церковь на месте ненавистных бань (строить церкви на месте купален с тех пор вошло в моду). Именно на этом месте и стоит Реймсский собор. Говорят, что до сих пор в особенно жаркие дни в крипте собора можно услышать заливистый хохот девиц и звучные шлепки.
И да, надо идти внутрь. Пытаться слушать снаружи бесполезно – ничего не слышно. Проверено.
Для свежепостроенной на прикормленном месте церкви очень удачно сложилось, что в 407 году нагрянули варвары и укокошили одиннадцатого епископа прямо на пороге бани (т.е. церкви) путем отделения головы от тела. Никасий (так звали обезглавленного) автоматически стал святым, а в качестве бонуса – покровителем Реймса, ведь его имя переводится с латыни – Победа. Но самое главное, что таким образом церковь была отмечена святой кровью, а, стало быть, место правильное, христианское, знаковое и даже сакральное. Варвары, кстати, в тот раз попались странные: убив епископа, его сестру и двух диаконов, они растворились в пространстве, не тронув остальных жителей. Оч-чень удобно получилось. Между прочим, Никасий, наверное, стал первым зарегистрированным случаем хождения с головой в руках (как мы знаем, этот трюк после него повторили еще несколько энтузиастов): после отсечения головы он подобрал ее и пошел спокойно к месту своего захоронения, являя собой пример смирения и аккуратизма.
О полезном: самое лучшее в Реймсском соборе то, что там много света и мало людей.
Для укрепления авторитета Реймсского собора и места, на котором он стоит, оказался крайне важным еще один эпизод. В конце V века именно здесь был крещен Ремигием (тоже знатный персонаж, но о нем разговор пойдет позже) Хлодвиг I, король франков. Его крещение имело такое же значение для Галлии, как и крещение Владимира для Руси. И было продиктовано примерно такими же политическими причинами. Можно сказать, что Владимир просто следовал в тренде, заданном более расторопными и образованными европейскими коллегами. Само собой, крещение было обставлено со всем тщанием, а много позже под водочку даже легенду соорудили. По преданию, на процедуру крещения залетел то ли ангел, то ли дух святой, в общем, тот самый пернатый, который обрюхатил Марию, и оставил пузырек с миррой для крещения. Автором этого хита стал архиепископ Реймса Гинкмар. А сочинил Гинкмар сказочку не просто так, а к первой в истории Реймса коронации, обосновывая место проведения торжества. Мол, здесь крестили Хлодвига не с бухты-барахты, а с благословения Господа, путем передачи Святой Стеклянницы (всем же известно, что Господь был знатным стеклодувом) с пряностями. Людовик Благочестивый развесил уши и в 816 году покорно пошел на поводу у священнослужителя (в то время Гинкмар еще не был архиепископом), пройдя церемонию коронации именно в Реймсе и став, таким образом, первым королем из многочисленной череды последователей традиции. Вот только закрепилась традиция вовсе не сразу. А до того пузырьку, извлеченному на свет божий ловкачом-архиепископом, пришлось изрядно попутешествовать.
Второй раз Святая Стеклянница была использована Гинкмаром при бальзамировании Карла II Лысого, с которым под конец правления (Карл, кстати, наотрез отказался короноваться в Реймсе) у церковника отношения разладились окончательно. Вот уж, наверное, веселился старец, размахивая пузырьком над трупом проклятого короля. И задействованная уже второй раз стратегическая стекляшка отправилась в самый центр Римской империи на многочисленные экспертизы и спектральный анализ. Вернулась обратно Святая Стеклянница только в 1131 году, когда Папа Иннокентий II окончательно удостоверил принадлежность пузырька то ли Ангелу, то ли Духу Святому и повелел передать на хранение в пункт стеклотары аббатства Сен-Реми в славном городе Реймсе. Смешно сказать, но всё это время склянка была наполнена священным елеем, который бережно расходовался на протяжении столетий и не заканчивался. Елей тоже прошел все необходимые экспертизы и был сертифицирован Римской комиссией. Вместе с пузырьком из древнего стекла. Именно этот небольшой и хрупкий предмет окончательно закрепил за Реймсской церковью привилегию освящать королей Франции. Начиная с XII века, только два французских монарха не были коронованы в Реймсе – Людовик VI (в Орлеане) и Генрих IV (в Шартре). Кстати, в Реймсском соборе не только короновались, но и венчались. Так, 19 мая 1051 года здесь Генрих I обвенчался с дочкой Ярослава Мудрого, Анной Ярославной. Жаль, не сумела Русь воспользоваться таким хорошим шансом, пустить русскую историю по цивилизованным рельсам.
О традиционном: как нередко бывает в очень больших соборах, здесь установлено сразу два органа. Один из них, как и полагается, маленький,
Но пора вернуться непосредственно к собору. Расторопный Гинкмар прославился не только маленькой бутылочкой, но и большим собором, который построили при нем в IX веке вместо неказистого прежнего, а потом улучшали, достраивали и расширяли аж вплоть до XII века. Собор простоял во всем великолепии трехвекового тюнинга около века, а потом сыграла свою роль вторая стеклянница – вовсе не святая. Один из дьячков любил порой забраться на верхотуру, под самый купол и распочать очередную бутылочку нового и злого бренди, только-только появившегося в европейских бутиках. Что произошло? Ах, о вреде курения уже столько было сказано. Сгорел дьячок, как есть сгорел на работе. Вместе с работой. Точно дату пожару не отметили (где-то между 1207 и 1210), но даже этот прискорбный случай церковные летописцы представили в выгодном им свете, отметив в скрижалях, что выгорел собор (а вместе с ним и весь район!) «в год затмения солнца», явив таким неординарным способом знак к обновлению места святого. Понятное дело, что с финансированием проекта «Собор Для Королей» проблем не возникло, и 6 мая 1211 года официально началась стройка нового собора.
О традиционном (продолжение): а второй – большой.
Первым куратором строительства стал архиепископ Обри де Гумберт, который был совсем не дураком и привлек к работе специалистов, способных использовать не только тезисы богословов, но и последние достижения науки и техники (одним из подрядчиков стал аббат Сугеру, восстанавливавший базилику аббатства Сен-Дени). При строительстве Реймсского собора был использован опыт возведения церквей в Сенсе, Найоне, Париже, Лане, Санлисе, Суассоне и Шартре. От каждого из этих зданий было что-то использовано для Реймсского собора. В 1252 году перед строителями возникло первое препятствие: стройка уперлась в жилые дома. Кто был в то время мэром города, имел ли он какое-то отношение к Ханты-Мансийскому национальному округу – это историками не сообщается, но зато доподлинно известно, что глава города издал специальный указ о сносе самостроя, и жилые дома, мешающие удлинению собора, пошли под ковш экскаваторов. Уже в 1275 году культовое здание было частично сдано в эксплуатацию, но строительные работы велись вплоть до 1311 года (но даже после этого собор продолжал достраиваться и окончательно перестал изменяться только в 1427 году).
О научном: если качнуть люстру, то можно доказать факт вращения земли.
Изнутри, конечно, собор производит впечатление. Длиной около 138 метров, высотой – 38, наполненный светом, со сценой коронации, занимающей три пролета нефа, он манит и будит внутри какое-то наивное волнение, сродни тому, что испытывает школьник перед первым выступлением на утреннике. И при всех своих громадных размерах он доброжелателен и гостеприимен. Как большой, ласковый и нежный зверь.
Об эстетичном: светильники здесь красивы, спору нет.
Да, Нотр-Дам-де-Реймс красив и оригинален. У него не выделен трансепт. Окна-«розы» расположены в трех проемах (стоит ли упоминать главную «розу», что расположена на фасаде?). Чтобы снизить нагрузку свода на стены были не просто сооружены контрфорсы, но и сами контрфорсы для лучшего распределения нагрузки в верхней части укреплены на абатментах, украшенных ангелами с расправленными крыльями. Выполняя техническую роль, эти «парящие» контрфорсы являются великолепными декоративными элементами, подчеркивающими элегантность строения. И конечно, витражи. Более трех тысяч квадратных метров витражей на широких и высоких окнах собора. Вот только…
О витражном: здесь не чураются и современных мотивов с градиентной окраской.
Во время Первой мировой войны Реймсский собор вместе с городом был уничтожен почти фатально. Из витражей уцелела незначительная часть оригинального оформления. Надо заметить, что реставрационные работы продолжаются до сих пор, но основной вклад внесли художники-реставраторы середины XX века (особенный вклад внесла в эту работу семья Симон-Марк), не покладая рук восстанавливающие по имеющимся эскизам былые красоты. Приложил в 1974 году свою руку и Марк Шагал, создав чудный триптих, только ради него стоило бы зайти внутрь. Тем более что денег за просмотр не берут.
Стоит, пожалуй, упомянуть и о том, что до Первой мировой собор был украшен скульптурами в общем количестве 2303 штук. Большинство из них были уничтожены, а главной достопримечательностью стал Улыбающийся Ангел, которому во время обстрела снесло голову. Снесло начисто, как Никасию. Но добрые люди сделали новую голову, изобразив на лице диковатую улыбку, ставшую символом Возрождения города из руин войны (теперь этого ангела именуют еще и «Улыбка Реймса»).
О второстепенном: чтобы оценить масштаб и элегантность собора, можно свернуть в боковой неф, где устремленность к небу ощущается особенно хорошо (пусть центральный и выше в два раза).
Теперь о том, почему собор не стал безусловно и безоговорочно главной жемчужиной готической архитектуры. Первоначально Нотр-Дам-де-Реймс планировался невиданным по красоте и величественности строением о семи башнях, увенчанных высоченными шпилями. Как видим, запал прошел достаточно быстро, к тому же надо было королей освящать, а не разводить строительные работы на долгие века. Сначала проект урезали до пяти башен, потом до трех, а потом решили подсчитать, сколько еще потребуется денег и решили примерно так: «Ну и зачем нам эти шпили? Короли и без них сюда регулярно шастают, словно за зарплатой, а все эти башни-шпили никакой дополнительной клиентуры не привлекут. И так нормально». Нормально, да. Хотя, для полноты картины стоит упомянуть о том, что одна попытка, все-таки, была. Даже почти удалось построить первую островерхую башню, но случившийся в 1481 году пожар (такое впечатление, что в те времена пожары случались чаще, чем дожди) перечеркнул окончательно надежды на строительство шпилей.
О ремонтном: летом 2014-го половина фасада была закрыта строительными лесами, поэтому внутри для ознакомительных целей выставлена модель собора в слегка упрощенном виде, чтобы каждый мог представить, как выглядит здание с лица. Весьма приблизительно.
Сожженный 19 сентября 1914 года и подвергавшийся бомбардировке в течение следующих четырех лет послевоенный собор выглядел удручающе, напоминая скорее развалины часовни, нежели величественный храм. Впрочем, в то время весь Реймс выглядел так же. Даже Роттердам содрогнулся бы от ужаса, увидев разрушенный на 85 процентов Реймс. Но и город, и собор быстро восстанавливались. Руководящий восстановительными работами архитектор Анри Денё подошел к задаче основательно в прямом смысле этого слова, начав с того, что в первую очередь укрепил фасад собора, залив тонны цемента в каркас сооруженный вокруг фундамента. И только затем началась кропотливая работа с конструкциями здания (о скульптурах вспомнили в последнюю очередь). Но чу! Неужели ни у кого не возникло вопроса, на какие деньги почти двадцать лет продолжался этот банкет? Основу финансирования составили американские средства из фондов Рокфеллера и Карнеги. Не удивительно, что до сих пор французы очень тепло относятся к американцам. Чего, увы, не сказать о британцах. И сколько бы ни напоминали местным жителям о братской помощи островитян, ничего не помогает.
Последняя глава в истории Нотр-Дам-де-Реймс светла и оптимистична. Именно здесь, в подземелье собора (это чтобы никто не подсмотрел?), в 1962 году Шарлем де Голлем и канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром был подписан весьма странный документ – акт о примирении французского и немецкого народов. Подписав документ, бош и лягушатник обнялись, поцеловались, поднялись в залу и, как истинные христиане, отстояли службу во имя дружбы между народами. После чего выпили на брудершафт. Собор, глядя на эту милоту, даже замироточил в некоторых труднодоступных местах. А в 1991 году заслуги Реймсского собора перед человечеством были вознаграждены ЮНЕСКО: собор был включен в Список всемирного наследия.
О девичьем: т.к. собор посвящен Марии, то её здесь много, в самых разных позах, в групповике или одиночно, стоя или сидя. Вот так Мария выглядит сольно.
О мальчуковом: впрочем, сына её здесь тоже вполне достаточно.
На всякий случай, чтобы не впадать в беспричинную эйфорию, на выходе, прямо над дверью стоит с головой в руках скорбный Никасий, как бы всем своим видом говоря уходящим из собора: «Помни о смерти, паршивец!» Запоминается последнее…
В общем и целом Реймсский собор производит странное впечатление, основанное на смешанных чувствах. Красота замыслов смешивается с их нереализованностью, совершенство отреставрированных скульптур смазано вызывающе современным видом, а оригинальные изваяния изуродованы отсутствием голов или иных частей тела, внутреннее светлое пространство храма отыгрывается снаружи весьма мрачным (и даже несколько угрожающим) силуэтом. Наверное, Нотр-Дам-де-Реймс непроизвольно передает характер самого города (или это город подстраивается под него?): «Смотри, но не трогай. Трогай, но не пробуй на вкус. Пробуй, но не глотай. В общем, не расслабляйся».
При взгляде на забавные водостоки Собора неожиданно возникает чувство недосказанности. В чем дело-то? Вода, жидкость, стоки… Ах, да, ведь история про Святую Стеклянницу осталась без того самого конца, которым славится не только дело, но и хорошая сказка. Сотни лет Стеклянница служила верой французским королям, выцеживая из себя капля за каплей божественный елей. И да не скудела чаша сия! До тех пор, пока не случилась революция. До основанья, а затем – добрый и проверенный принцип любой уважающей себя революции. 7 октября 1793 года маленькую бутылочку (она пару миллиметров не доросла до четырехсантиметровой длины) несли на площадь Руаяль под охраной. К тому времени памятник Людовику XV на площади уже не стоял, а лежал рядом с постаментом, расчленяемый членами реввоенсовета и их близкими. Торжественный вынос Стеклянницы на площадь огласился дружным скандированием фанатов: «Давить стекло, давить!» Бутылочку водрузили на пустующий постамент и… Тут, конечно, должен был появиться Судия Божий и удалить с площади толпу за неспортивное поведение, но Небесный Стеклодув давно уже списал Стеклянницу в десять процентов боя, поэтому даже громом не припугнул население. И погибла Стеклянница под каблуком члена Национального конвента Филиппа Рюля. Осколочки ее аккуратно собрали в платочек и отправили Почтой России в Париж на актирование, мол, в Реймсе с монархией покончено. Так погибла бутылочка. Думаете, что на этом и сказочке конец?
Бутылку разбить можно, но Стеклянница – это не бутылка, а рукопись. А их, как известно, уничтожить весьма не просто.
5 мая 1821 года умер Наполеон I Бонапарт. Сама по себе эта смерть уже была достаточно знаковым событием для монаршего двора, а примерно через месяц после смерти Наполеона случается и вовсе чудо расчудесное. Оказывается, Филипп Рюль, складывая осколки в батистовый платочек, не заметил один особо крупный, а после того, как все разошлись, некий безымянный реймситянин-самаритянин подобрал этот осколочек и (о, чудо!) обнаружил в нем каплю священного елея! 29 лет хранил горожанин эту великую тайну дома в холодильнике (покупайте холодильники фирмы Bosch!), а потом принес в Реймсский собор. Капитул внимательно рассмотрел осколок, проверил каплю на чудодейственность и (не поверите!) подтвердил истинность жидкости и стекла. Каплю елея разбавили миндальным маслом (которое тут же приобрело святость капли), а осколок наклеили на новый пузырек. 28 мая 1825 года в Реймсском соборе торжественно венчали на царство Карла Десятого, обильно смазывая его святым елеем из пузырька с приклеенным осколком. Впоследствии осколок оторвали от неаутентичной бутылочки и восстановили из него по оригинальным лекалам ту самую Святую Стеклянницу. Теперь фиал хранится (наполненный елеем, разумеется) в резиденции епископов Реймса и ждет очередного шанса стать востребованным.
К слову о бутылочках и волшебных пузырьках. В Реймсе этого добра хватает. Поэтому не спешите освятиться непосредственно возле собора. Дорого это. Лучше отойдите куда-нибудь в сторонку, туда, где не встретите надписей на русском языке (это будет означать, что вы сошли с туристической тропы). И вот тогда шампанское в вашем полном распоряжении.
Кстати, не пугайтесь, но перед вами та самая «Улыбка Реймса».
И перед тем, как попрощаться с Нотр-Дам-де-Реймс, вспомним еще один эпизод из его истории – Жанна.
К Жанне надо подходить аккуратно и издалека, а то ведь шашкой полоснуть может.
Кстати, почему её так любят изображать именно с мечом? Жанна д'Арк по самой природе предпочитала ритуал действию, верила в силу знамения, знаков, символов. Так какого беса ей усиленно вручают меч, но не знамя? Обратимся к «Протоколам обвинительного процесса Жанны д'Арк»:
На вопрос, что она больше почитала, свое знамя или меч, она ответила, что гораздо больше почитала, т.е. в сорок раз, знамя, чем меч.
…
Она также сказала, что, когда нападала на противников, сама носила указанное знамя, с тем чтобы никого не убивать; и она сказала, что ни разу не убила человека.
Что еще нужно, чтобы оставить Жанне знамя, но не меч?
Но вернемся к эпизоду.
Итак. Коронация исходит из идеи о том, что, согласно формуле Св. Павла, нет никакой власти, которая бы не исходила от Бога («No est enim potestas nisi a Deo, qua autem sunt, Deo ordinatee sunt», Rom., 1). Теоретики абсолютизма выступали против такой природы власти. Для некоторых коронация не делает короля: он становится королем в самую секунду после смерти своего предшественника, согласно знаменитой формуле, озвученной канцлером Франции: «Король умер, да здравствует король!» Для других коронация наделяет суверена своей легитимностью. Жанна д’Арк была из вторых, справедливо считая, что ритуал подчас важнее фактического положения дел. И в самом деле, как бы сейчас относились к Иисусу (ежели вообще существовал человек, похожий на него), когда бы не сказка о голубе, пощекотавшем Марию? Ну, вот был мужик, табуретки строгал, мама у него – Мария, папа – Бог. И что? А где таинство, где ритуальные красоты? Ибра – тоже бог, но к его детям никто подобного внимания не проявляет.
Так что Жанна считала обязательным проведение обряда венчания на правление Карла VII, который уже семь лет «де факто» являлся королем Франции, но которого ни в грош не ставили французы, а в столице и вовсе открыто насмехались над ним, уничижительно называя «буржским корольком». И только прозорливая Орлеанская Дева сумела в корне переломить ситуацию (не факт, между прочим, что это было к лучшему), взяв своего «милого дофина» за шиворот и протащив по оккупированным англичанами территориям в Реймс. Тут, правда, необходимо слегка стряхнуть с лица Жанны героическую пудру, ведь «оккупированные территории» представляли собой местность, на которой осели уже вполне ассимилировавшиеся британцы с зародившимися родственными связями, выучившие французский язык, ведущие с французами совместный бизнес и совместно с ними же проводящие досуг. Горячо было только там, где английские войска вели непосредственные боевые действия, а на «оккупированных территориях» никто французов в концлагеря не сгонял и шпионов сотнями не отлавливал. По-настоящему серьезным испытанием было снятие осады с Орлеана, что и нашло отражение в её прозвище. Так или иначе, но Жанна проволокла павшего духом слюнтяя Карла прямиком до сцены коронации в Реймсском соборе и до заветной бутылочки с елеем. Карл ударился оземь и обернулся истинным Королем Франции. Вот что легенды животворящие делают!
А Жанну с тех пор обожают во Франции, считая, что она вернула народу его национальное достоинство, и при первой возможности ставят очередной памятник девочке из Домреми. Их дело, конечно, как к этому относиться.
Здесь на истории Реймсского собора можно поставить точку и отправиться дальше, изредка оглядываясь на исчезающий в собственных противоречиях собор.
Но он все равно там или сям, а высунет свою голову над какой-нибудь крышей и прогудит: «Не расслабляйся».
