Усадьба Марфино, июль 2024.

ГОТИКА ОТ БЫКОВСКОГО ДО ЧКАЛОВА

Не собирался я ни в какое Марфино. Так оно часто и бывает: идёшь на кухню выпить стакан воды, но на тумбочке в прихожей замечаешь забытую книгу, и вот через полчаса, закончив главу, вспоминаешь, что надо бы сходить на кухню, выпить стакан воды. Ну, не то чтобы часто так бывает. И не со всеми. Но ведь бывает! Вот и я ехал в метро за стаканом воды и пока втыкал в айфон, обнаружил, что совсем недалеко от стакана (буквально в нескольких километрах) есть вполне сохранившийся заповедник русской готики под названием Усадьба Марфино. Про стакан воды я расскажу позже, а пока такси выплюнуло меня в какой-то пойме мира и, панически шурша колесами, растворилось в клубах пыли. Я оказался на площади, которая с одной стороны была украшена типовыми пятиэтажными постройками, защищенными бетонным ограждением от приезжающих на площадь, как это часто делают на кладбищах или мемориалах, а с другой стороны контуры площади очерчивались забором с круглыми фонарями, воротами со шлагбаумом, контрольно-пропускным пунктом с турникетом и кассой со скучающей женщиной неопределенного возраста. К последней я и направился, потому что без пропуска на территорию усадьбы не попасть – это объект (на самом деле – санаторий) Министерства Освобождения. Не глядя на меня, кассирша сообщила, что за вход надо отдать 50 рублей, паспорт и душу. Паспорт и душу мне вернули вместе с пропуском, 50 рублей – нет.

Первое, что встретило меня на территории после 120-метровой еловой аллеи, прекрасный вид на современные корпуса санатория. Корпуса, надо сказать, в идеальном состоянии, аппаратура на крыше корпусов – тем более. А где же усадьба и готика? Не спеши, незнакомый прохожий, посмотри: антенны на солнце – гойда, это так красиво!

Будет уже, действительно симпатично, особенно, если повернуться к современным строениям спиной.

Что такое санаторий «Марфинский»? В основном, это пенсионеры. Судя по подслушанным разговорам – пенсионеры силовых ведомств. Судя по одежде и аксессуарам – хорошо обеспеченные пенсионеры. Они равномерно распределены по всей далеко не маленькой территории, стараясь не кучковаться, тщательно охраняя те государственные тайны, которые несут в своих головах и смартфонах. Гости санатория двигаются степенно, говорят уверенно, громко, улыбаются редко. Такая, видимо, у них специфика, либо мне просто «повезло» именно на таких персонажей. Здесь есть теннисные корты, спортзал, бассейн, в общем, всё, что полагается статусному санаторию. За происходящим внимательно наблюдают камеры, а все машины на КПП досматриваются так подробно, словно они едут на встречу с Дональдом Трампом.

Но что тут особенно-то рассказывать? Марфино – одна из самых популярных подмосковных усадеб, знакомство непосредственно с которой начинается… Если честно, то я в жизни бы не догадался: 1) о назначении этих одинаковых зданий, больше похожих на два дома культуры или две школы (без спортзалов); 2) о том, что архитектурная основа усадьбы и основная приманка для туристов – вовсе не классицизм, а русская готика (если точнее – русская псевдоготика). Как ни удивительно, а это две псарни. Две конуры для пёсиков. И вы ещё спрашиваете, откуда взялась классовая ненависть? Внутрь не заходил, но вполне допускаю, что там есть аквадискотека для собачек, грязевые ванны и сцена с шестом для собачьего же стриптиза. Ах, да, наверняка ещё и деревья золотые, чтобы на улицу не бегать, когда приспичит. Хозяев – тогда это были графья Салтыковы – понять можно: не тесниться же бедным четвероногим в тесноте одной восточной псарни, поэтому пришлось делать западную (а чтобы не обидно было западным псам – сделали копию восточной псарни). Но позвольте-с, если так жили псины, то как богато должны были жить люди, работающие в услужении, да? Нет. Прошло 250 лет, а ничего не изменилось (в 2021 году на содержание полицейской собаки выделялось 16 тысяч рублей). Скажи, какие у тебя псарни, и я скажу, в какой стране ты живёшь.

Но все ведь едут в Марфино не за классицизмом, а за чем-нибудь более готичным. Например, за основным зданием усадьбы, которое построили во второй половине XVIII века, но в середине XIX века изрядно реконструировали. Любопытно, что, подходя к зданию с тыльной стороны, далеко не сразу это понимаешь, потому что дворовой фасад сделан почти так же, как и лицевой. Разве сразу скажешь, глядя на такую картинку, что это задворки?

И коли уж две псарни вызвали удивление своей несоразмерностью исполняемой функции, то флигели им ничем не уступают, а по форме исполнения и вовсе превосходят. Ведь что такое флигель? «Флигель – это небольшое крыло или пристройка к основному зданию. Их часто используют под гостевые комнаты, гаражи или сараи… Флигели могут быть как присоединены к основному строению, так и представлять самостоятельный элемент проекта...» Вот вам сарай западный, например. Построенный в 1820-е он был существенно перестроен в 1830-х. Вообще, для усадьбы Марфино 1837 год стал годом знаменательным: перестройка, готичность, расширение – это не просто слова, а точное описание перемен, произошедших под руководством архитектора Михаила Доримедонтовича Быковского. Как сын поляка Дормидонта стал Доримедонтовичем – не спрашивайте, куда важнее, что молодой академик (Быковский, родившийся в 1801 году, стал академиком в 1831-м) положил на преобразования усадьбы в Марфино почти десять лет своей жизни (1837-1846). Усадьба стала его главной работой и своеобразным манифестом, жизненным кредо. Но начал он тренировать свои подходы именно на флигелях-сарайках. Два брата-близнеца – восточный и западный флигели стали только набросками того, о чём Быковский сказал в своей программной речи 1834 года. Он начисто отмёл догматичность и консервативность классических ордеров архитектуры, заявляя, что необходима архитектура национальная. Но национальная – это не купола, луковки, скрепы и традиционные домостройные ценности, а русское переосмысление западноевропейской архитектуры предыдущих периодов. Если попросту, то Быковский стал глашатаем и проповедником т.н. русской эклектики, в которой нет места ампиру (ждите товарища Сталина, господа ампирофилы). Эклектика Быковского – это кроссовер трёх основных течений западной архитектуры: готика, классицизм, барокко. И ещё важное условие: основной стилевой акцент должен зависеть от функциональности здания. Так отличное образование и либеральный подход позволили архитектору создать полистиличный и мультикультурный комплекс Марфино (создать не саму усадьбу, а тот притягивающей к себе образ, который сумел доползти до наших дней). Да, а начинался этот впечатляющий проект с самых обычных то ли сараев, то ли гаражей.

Обязательно надо вспомнить о том, как эти гостевые комнаты используются сейчас. Министерство освобождения новых территорий не нашло ничего лучшего, как разместить в восточном флигеле аптеку, а в западном – конференц-зал. «Наш провизор во флигельке ютится, вы заходите, не стесняйтесь. Презервативы? Они в южном зале на втором этаже выставлены, как поднимитесь по парадной лестнице, сразу направо и до конца». Ну, там хотя бы ремонт делают, благодаря этому, уже хорошо. Убедиться в этом ещё будет возможность, но флигели – это не окончательный номер в наборе марфинских кунштюков.

Чем ещё впечатляет усадьба помимо строений – оформлением территории. Не в дивных тенистых аллеях дело, конечно же. Да, они предсказуемо привлекают на неспешные прогулки одиночек и редкие парочки пенсионеров, но являются скорее обязательным номером программы, нежели отличительной чертой. А вот что здесь необычно – это сеть сообщающихся водоемов, в самый верхний из которых вода закачивается, а оттуда распределяется естественным образом. В акваоформлении используются миниводопады и небольшие запруды, мостики и декоративные плотины, которые сопровождают водяной поток, стремящийся обратно в родное лоно – Нижний Большой Марфинский пруд. Он действительно – нижний, но, прежде чем спуститься к нему, любой потомственный гедонист просто обязан провести наверху бесцельный сеанс наблюдения за тем, как вместе с водой утекает время.

Прежние хозяева позаботились, чтобы во время хаотического и бессмысленного перемещения по территории усадебного парка праздный зевака натыкался на артефакты не менее бесполезные, чем его прогулка. Откровенным памятником бессмысленности, пожалуй, со временем стала беседка-полуротонда «Музыкальный павильон». Строилось это чудесное строение примерно тогда же, когда и основное здание усадьбы и по идее должно было являть собой архитектурное эхо. Быковский во время глобальной реконструкции до беседки не дотянулся (авторство приписывают архитектору Николаю Александровичу Львову, который, будучи рьяным поклонником классической архитектуры, раскидал свои колонниальные творения по всей России, воспевая классицизм во всех сферах общественно-гражданской жизни), а потому эхо оказалось столь же странным и нерифмованным, как в анекдоте про Ржевского, который вышел утром на крыльцо и в восхищении ахнул: «Лепота какая!» («Мать, мать, мать…» – привычно отозвалось эхо). Однако, место это сколь нелепое, столь же и намоленное. Мало того, что здесь на регулярной основе располагался оркестр, исполняющий хиты второй половины XVIII века, здесь отметились личными выступлениями Александр Грибоедов и Николай Толстой, Александр Алябьев и Николай Карамзин. Неплохой лайн-ап для любителей мысленно воссоздавать мероприятия, отлетевшие в небытие, и втыкать в полуротонду.

Всего в Марфино 8-9 прудов (зависит от того, как считать), и практически все они по-своему прекрасны, как может быть прекрасен любой пруд, на берегу которого не стоит с советских лет какой-нибудь полезный, но давно не работающий завод, или не располагается престижный яхт-клуб с ресторанами, казино и шлюхами. У некоторых даже толком названия нет, но даже такие карликовые прудики не обойдены вниманием ландшафт-дизайнеров (но нет, бульник на берегу лежит не с XVIII века, врать не будем).

Некоторым прудам повезло больше и у них аж сразу два названия. Ну, по крайней мере, один такой пруд точно есть: Верхний Малый Марфинский пруд, он же – Таинственный пруд. Вырыли его в 1760-е, тогда же и окрестили Таинственным из-за особой атмосферы, которая окружила пруд практически с самого рождения. Здесь разводили окуней, лещей, щук и даже… стерлядей. Теперь это умение потеряно окончательно и бесповоротно. Рядом с ним была оранжерея, в которой выращивали – немыслимо по нашим временам – абрикосы, финики, ананасы… Ананасы?! Да-с, судари и сударыни, марфинские ананасы ценились на рынке по 19 рублей за пуд, в то время как цейлонские и ямайские выставлялись по 17 рублей. Странно, что в Таинственном пруду не догадались разводить креветок, а берега засадить кофейными плантациями. Кроме того, Таинственный пруд является центральной частью аквасферы марфинского парка, ведь именно сюда вода подаётся насосами из Большого Нижнего, а потом уже вытекает и покорно следует по проложенным трассам, заполняя попутные прудики.

Вот отсюда самое время и место спускаться к самому большому и самому нижнему. Лестница о зиме представляет собой не самое простое упражнение по спуску, но не бойтесь, это достаточно безопасно: вас всегда подстрахует стоп-дерево.

На середине склона установлен памятник собаке по кличке Султан. Почему именно здесь, а не возле её родной Восточной (или Западной) псарни? У меня есть только одна версия. Это что-то вроде тех удручающих обелисков на обочинах дорог, что отмечают последний метр жизни незадачливого автомобилиста или беспечного мотоциклиста. Ну, все уже поняли, что произошло: Султан, похоже, проверил, хорошо ли работает стоп-дерево.

Нижний Большой пруд был гордостью былых хозяев, вокруг него катались на лошадях, по нему гоняли на вёсельных лодках, посреди пруда насыпан искусственный остров, с которым связана не очень ловкая история, которую мне рассказал местный старожил и большой любитель истории. Если верить его словам (А чего бы не верить-то? Чай, не учебник историй Мединского), то специально для острова из Германии был по частям привезен и собран на месте дивно-красивый медный мост. Я живо представил себе этот мост и встрял с вопросом: «И в девяностые его сдали на цветмет?» Нет. Пережил мост девяностые в прекрасном состоянии и расположении духа. А вот окончание «сытых нефтяных лет» (где-то в конце нулевых – начале десятых) не сдюжил: приехали немецкие любители старины и ценители истории, отстегнули, кому следует, разобрали мост по частям и укатили с ним к себе, где он теперь радует глаз местных бюргеров и российских релокантов. А в Марфино сделали мост простецкий, стальной, с деревянным настилом. С которого можно смотреть во в се стороны, в том числе и на склон, откуда скатился Султан. В общем, бежала Мышь, хвостиком махнула…

Но самый главный вид, конечно, на Большой и Малый мосты и на Переходную галерею. Классика жанра с грифонами. Ясная поляна, что этот мостовой ансамбль, построенный в 1770-е, стал предметом особенного внимания Быковского и одним из самых значимых элементов всей усадьбы. Да и то верно: какой же готический замок без готического моста? Всё здесь на месте: зубцы, колоннада, вытянутые окна. Было. Всё здесь на месте… было. Пока, как говорится, не пришла власть Швондер-Шарикова. Место было очень популярное у кинематографистов, здесь снимались эпизоды почти для двух десятков фильмов (в т.ч. «Женщина, которая поёт» и «Свой среди чужих, чужой среди своих»). Последний из фильмов был снят на этом мосту в 2009 году – «Самый лучший фильм 2». И тогда наш готический приятель выглядел ещё огурцом. Но после 2012-го нескрепная красота стала подвергаться ударам не судьбы, а соотечественников, которые (в отличие от судьбы) церемониться не любят: выламывались кирпичи, сбивались орнаменты, ломались зубцы. И очень быстро объект культурного наследия стал объектом антикультурных последствий, придя в такое состояние, что нынешний владелец (всё то же миролюбивое министерство) в 2016 году закрыл мост на реставрацию. Прошло восемь лет.

Прошло восемь лет, а реставрация находится на стадии отрицательного роста. Большой мост руинируется, Переходная галерея берёт с него пример. А Малый мост… Да его уже почти и нет, но некоторые патриотически настроенные граждане уверяют, что можем повторить.

И только грифоны Быковского со своим ,свежим гримом выглядят молодцевато. Хотя, конечно, если подойти поближе, то видно, что побелки на них больше, чем кирпичей в постаменте. А вы не подходите поближе, любуйтесь издали.

А вот к деревьям подходить можно и нужно как можно ближе. Они здесь большие и классные. К тому же в реставрации или побелке не нуждаются (второе – спорно, но допустим). И когда к ним подходишь вплотную, прислоняешься и смотришь вверх, прямо в крону, то кажется, что получил – пусть на несколько секунд – надежное укрытие от всех невзгод в пределах власти доброго, пусть и неловкого, исполина. Бесчисленные трещины его коры, как шрамы от окружающей лжи, жестокости, безразличия. А спилы веток – ампутация рефлексии, что ли, хе-хе? Ой-йо, занесло же. Нет никакого исполина, всего лишь стоит дубина стоеросовая. Нет, две дубины. Стоят, прислонясь друг к другу, а где-то в листве орут птицы.

Да, деревьям здесь живётся лучше, чем постройкам. Но есть деревья особенного ранга: их посадили известные люди. Странное это дело, восторгаться тому, что то или иное дерево «видело» Ленина или было посажено руками Сталина. Неумолимый экскурсовод продолжает: «Вот с этого моста в реку плюнул Достоевский, а Есенин блевал под вон той берёзой». Вот вам конкретный пример: ель обыкновенная, посаженная Валерием Чкаловым. И это знание тщательно передаётся от поколения поколению. Ну, молодец, конечно, Валера, но прославился он, всё-таки, посадкой не саженцев, а самолётов. В Бразилии семейная пара за 20 лет посадила четыре миллиона саженцев – вот их точно надо помнить будущим поколениям в привязке к созданному лесу. Но мы на всякий случай запомним после посещения Марфино: ель обыкновенная – не обыкновенная, а чкаловская.

Доподлинно не известно, как въезжал в усадьбу Валерий Чкалов, но вот в прежние времена гости дорогие сюда вкатывали на лошадях, а кто и вовсе на белом коне (благо, конный двор по размерам превосходил псарни примерно во столько же раз, во сколько конь больше пса). Чтобы подчеркнуть торжественность момента Быковский (ну а кто же ещё) соорудил псевдоготические ворота. Учитывая тот факт, что никакого забора нет, ворота смотрелись бы беспросветно нелепо, если бы наш архитектор-эрудит не сообразил сбоку пристроить сторожку. И ведь покатила тема: проезд через ворота стал особым аттракционом, с расшаркиваниями, остановкой перед воображаемой стоп-линией (а что бы не поставить было здесь реальную стоп-сосну?) и стражником, отдающим салют. Для самых высших персон стражника наряжали в костюм средневекового рыцаря. Увы, но ворота, чисто из солидарности со своими собратьями по архитектурному ансамблю, решительно ветшают, являя собой пример красивого старения. Последний раз, когда нашлись деньги на их реставрацию, случился в 1957 году. Интересно, сумеют ли они пережить чувака, который из всех строений предпочитает бункеры? Не факт.

У сторожки, прямо скажем, шансов куда больше. За всё время ей только дверь и заменили. А в остальном всё выглядит так, как задумывал непрактичный романтик Быковский. Даже водослив, направленный прямо на крыльцо (наверняка, к вящей радости чувака, который должен стоять на крыльце в металлическом скафандре средневекового рыцаря), остался в целости и сохранности. Неудивительно, что теперь сторожку по назначению не используют. А ведь могли бы здесь КПП соорудить…

И все эти ухищрения – мосты, галереи, грифоны, ворота и башни – ведут к одному, к центру всей усадебной красоты, к главному корпусу, который и является основной гордостью Быковского. И в целом, ему действительно было чем гордиться. До сих пор открыточный вид на Главное строение радует глаз своей продуманной композицией и стилевым чувством вкуса. Издалека. Если не подходить близко. Хотя, даже издали…

Но стоит только подойти, как немедленно возникают вопросики ко всем этим охранителям исторических скрижалей. Господа охранители, извините, но у вас ус отклеился. И кирпичи вываливаются. И штукатурка отлетает. И декор рушится. Но бордюры, конечно, покрашены, не придерёшься. С бордюрами сейчас по Москве и области всё очень хорошо. И с плиткой. Но всё равно пора бы уже начинать работы, пора. Выделяйте бюджет и смело приступайте к… перекладыванию плитки и бордюров. Вот тогда и заиграет новыми красками уникальная усадьба.

Когда подходишь к главному зданию усадьбы поближе, то становится прекрасно видно, чего не хватает в нынешнем оформлении. Вот эти вот картонки в окнах, облупившаяся краска, трещины (в которые скоро можно будет запихнуть спиленную ель Чкалова), всё такое – это очень гармонично, аутентично и органично, но явно не хватает одной детали. Необходимо срочно бросить клич по местным деревням, раздать баллончики и запустить молодежь. Уверен, здание мгновенно приобретёт идеальный вид, покрывшись таинственными готическими письменами, самое понятное из которых будет словом «хуй». Неужели это так сложно организовать? А бонусом – бесплатный фарш. Можно будет в лёгкую пополнить мясные ряды наивно соблазнившейся молодежью, отправив их за вандализм в жаркие широты. Не удивлюсь, если подобный план уже прорабатывается где-нибудь в коридорах здания на Фрунзенской набережной. В общем, работайте, братья, усадьба ждёт вас.

И вообще лучше стоять к главному входу спиной. Тогда перед глазами расстилается пасторальный вид на Нижний Большой Марфинский пруд. Вот только немного смущает странная композиция, составленная из буфетного столика и двух зайцев, залипающих на воду.

Да, обещал же ещё раз вернуться к двум флигелькам. Они, конечно, тоже нео-псевдо-какбэ-готические, но с ними вот какая история. Быковский, знамо дело, флигели перестроил по всем законам русской готики, но на этом архитектурная движуха не успокоилась. Мы уже не увидим, что именно он из них сотворил, т.к. в 1940 году флигели в рамках программы реконструкции разобрали, а потом построили заново с соблюдением в оформлении законов неоготики. Ну, как с соблюдением. С точки зрения советских строителей именно так должны были выглядеть настоящие готические дворцы. Нда. К счастью, до главного здания, моста и ворот реконструкторы добраться не успели – гитлеровская Германия начала специальную военную операцию на территории СССР. Бррр, ужас какой, не думал, что в каком-либо контексте могу сказать «к счастью, началась СВО», но факт остается фактом: до главного здания реконструкция не добралась именно по этой причине.

На этом неполный осмотр территории Марфинской усадьбы можно считать законченным. Осталось только бросить прощальный взгляд на тыльную сторону главного здания. А что, с этой стороны смотрится, конечно, мрачнее, но зато – менее аварийным. И даже более готичным. Такая вот она, русская готика.

Уже покидая территорию, я заметил лестницу, спускающуюся вроде бы как в никуда. Но это уже следующая история.

>>> Марфино, церкви, июль 2024