НЕПОКОРЁННЫЙ
Сначала внешнее. Да, пожалуй, этот роман сложно назвать шедевром. По выбору главного героя, структуре и манере изложения «Покорность», наверное, слишком похожа на произведение, сделавшее Уэльбека Гонкуровским премиантом. Как говорил в одной из своих интермедий Геннадий Хазанов: «Хрен ли тут думать?! Всё уже давно придумано!» Не самый сильный ход, конечно, но твердость руки при этом никуда не подевалась, а зоркость глаза, пожалуй, даже усилилась (во всяком случае, «Покорность» выглядит куда более цельной, чем «Карта И Территория»). Да и компоненты весьма привлекательны для читателя.
1) Секс. Кто же еще может выполнять роль универсального привлекателя, как не он, родимый? Но вот незадача: пресловутая эрекция. И сдалась она всем? Мишель – он такой Мишель, жеманный и в то же время развязный. Он шаркает ножкой, мол, дисфункция, мол, не поднять и краном, а тем временем его руки стягивают трусики собеседницы. У человека, который на протяжении часа без перерыва жарит проститутку (Механично? Меланхолично? Методично? Ха-ха!), проблема не с эрекцией. Впрочем, и не с эякуляцией – тоже. Механизм, как мы видим, в исправном состоянии и готов работать даже без еженедельной профилактики. Проблема сидит глубоко внутри и называется она «отсутствие свежих впечатлений» (хотя, одна из жриц любви сумела разок предоставить и это), не удивительно, что великолепным заменителем сексуальности в таком случае становится алкоголь. Как говорят студенты: «Зачем нам бабы, когда есть водка?!» В конце концов, три жены – тоже неплохой вариант.
2) Политика. Глубоко противное зрелище представляют для Уэльбека политики. А для кого иначе? Но каждый избиратель (если, конечно, у него есть право выбирать, что для русских, например, совершенно непредставимо) как-то ухитряется разбираться в сортах нечистот. И где их только этому учат? Вот и наш злополучный автор, совершая многочисленные пассы и отвлекая внимание, явно симпатизирует правому спектру. Как последовательный антиисламист, он глубоко презирает халяльную политическую кухню, но при этом предоставляет ей место на самой вершине, чтобы можно было получше рассмотреть со всех сторон «этот дивный новый мир». В то же время либералам, консерваторам и «левакам» достается не меньшая доля презрения за ту деградацию европейского общества, виновниками которой они стали. Впрочем, деградация европейской цивилизации в итоге сводится всё к тому же сексу: всего лишь за какие-то сто жалких лет было утеряно знание как минимум двух способов сексуальных утех! «А я всегда о ней думаю…» И только Национальный фронт оставляет хоть какую-то надежду (вот только не надо насилия и экстремизма!).
3) Религия. Опять же, как последовательный антиисламист, Уэльбек обязан был высказаться на эту тему. Он и высказался, торжественно похоронив ислам, но при этом не сказав ни одного плохого слова в его адрес, а даже наоборот, предоставив ему полный расцвет и расхвалив все возможные плюсы, перечисление которых заняло бы слишком много места (вот и в сексуальной жизни было найдено преимущество: европейские женщины ходят по улицам элегантно одетыми, приковывая к своим попкам взгляды «чужих», а по дому – в мешкообразных пижамах и халатах, мусульманки же, наоборот, по улице шастают в мешках, а по дому – в кружевных комбинациях и стрингах, распаляя желание «своего» мужчины). Вместе с исламом в ту же помойную яму было скинуто небрежным тычком ноги и благочестивое христианство. Уэльбек даже умудрился походя плюнуть в пассивный атеизм («Что ни говорите, а есть в слове «пассивный» нечто оскорбительное»), как потенциальную среду для порождения Бога. Квинтэссенция всех этих религиозных фрикций (она, кстати, способна объединить людей любых рас и национальностей) выражена словами Бакунина: «Если бы Бог действительно существовал, следовало бы уничтожить его».
Если к этим трем основным элементарным частицам добавить еще алкоголь, образование, литературоведение, вопросы трудовой занятости и отношение к евреям, то получится и вовсе залихватская и интригующая смесь, которую не стали взбалтывать. Но на самом деле это всё – об одном.
Странно, что за святой троицей Политика-Религия-Секс многие не различают одной общей цели, в которую направлены луки и арбалеты Уэльбека. А ведь очевиднее некуда, не стоит искать тайные смыслы и хитро упакованные подоплеки, название романа прямое, как сверло (хоть и с отвлекающей внимание спиралью). Сказал бы, что и прямее некуда, если бы не было книги с названием «Библия». Покорность и все ее близкие родственники – Равнодушие, Привычка, Молчание, Фрустрация – это и есть те самые тушки, в которые впиваются стрелы, беззвучно выпущенные автором. Нередко в связи с этим романом упоминается слово «ненависть», но это уж точно зря. Ненависть – чистое и яркое чувство, ослепительно яркое, а Уэльбеком управляет презрение, глухое и тусклое, сопровождаемое почти непрерывным сардоническим весельем. Застывшая маска со злобной ухмылкой в этнографическом смысле куда шире, нежели банальное презрительное злорадство. Злобный смех в адрес героя, его знакомых, незнакомых, страны, правительства, избирателей, Европы, Бога, проституток и вообще всего сущего – всего лишь ритуал, по которому отличают мертвого от живого, жизнь от смерти, это тот самый смертельно ядовитый смех, который уничтожает убийство. Уэльбек не намерен молчать, каждый раз убивая Бога, и в этом его непокорность.