Ещё один архивный материал - интервью, которое я брал у Екатерины Павловой из группы ОБЕ ДВЕ в далеком и безмятежном (хотя тогда мне он казался ужас каким мятежным) 2012-м году. Глядя на тот ужас, который представляют собой фотографии, иллюстрирующие материал, очень захотелось хоть немного их поправить, что ли. Ну и напомнить о том, что прошлой осенью вышел последний (не крайний!) альбом группы ОБЕ ДВЕ - "Циники".
Екатерина Павлова (ОБЕ ДВЕ): В музыке, любви и одежде - без компромиссов
Похоже, титул лучших дебютантов прошедшего года был определен независимыми друг от друга музыкальными изданиями почти единогласно: ОБЕ ДВЕ. Как ни странно, спорить с этим совершенно не хочется. Георг Кристоф Лихтенберг считал, что дух противоречия может принести больше пользы, чем дух единства. Смело отправляем Георга Кристофа на задворки, ибо не ищем в музыке никакой пользы, а сами присоединяемся к остальным: безусловно, молодая группа из Екатеринбурга стала одним из самых ярких событий 2011 года. Было бы странно пройти мимо и не задать несколько вопросов вокалистке (а также автору песен) группы Екатерине Павловой.
Катя оказалась очень живой, непосредственной, веселой девочкой... гхм, простите, девушкой. Вот так всегда: только возьмешь серьезный тон, только настроишься на поучительный лад, как какая-нибудь несущественная оговорка сразу посылает все далеко идущие планы куда подальше. Сбило то, что на диске имена участников указаны именно как у мальчиков и девочек: Катя, Артём, Саша, Коля, Таня. Стало быть, серьезного тона не получится. Катя сразу же прыскает в рукав, я - тоже. Берем кофе, садимся и начинаем веселиться по-настоящему. Но начало надо выдержать кровь из носу.
Грязный Блогга (ГБ): Начнем с самого начала?
Екатерина Павлова (Катя): Мама познакомилась с папой в ансамбле. Папа играл на бас-гитаре, пел и был художественным руководителем. Им была нужна клавишница. Они все были без музыкального образования, а мама пришла из музыкального училища (Свердловское областное музыкальное училище им. П. И. Чайковского, отделение "Теория музыки") и давай им всё подбирать, раскладывать по партиям. Папа говорит, что она ему даже пальцы на ладах гитары ставила, чтобы показать, где какие ноты. Это его поразило. Папа недолго думал и почти сразу сказал: "Ириша, ты - моя ромашка!" И всё. Потом ансамбль закончился, начались дети.
ГБ: Как мама с точки зрения теории оценивает твою музыку?
Катя: Мама мне оценок не давала, за что я ей очень благодарна. Ну, иногда по аранжировкам спрашивала или советовала что-нибудь. Но я ведь сразу: р-р-р! (Катя шутливо взрыкивает - Г. Б.) Она теперь только переживает за нас: "Как вы там? Не голодаете? Не болеете?"
ГБ: А папа позволяет себе оценочные высказывания как музыкант?
Катя: Мы с ним не очень близко общаемся. Папа у меня вообще не болтун. Мы скорее по глазам понимаем, что происходит, и глубоко не лезем. Когда он учил меня водить, то сначала объяснит всё, потом посадит за руль и молчит. Никогда не комментировал моё вождение. Когда я останавливалась, он мог что-нибудь мне сказать. То же самое с музыкой. Папа - единственный мужчина (я таких больше не встречала), который ничего не советует, не учит, как жить. Но я понимаю, что он об этом думает: если он идет на концерт, то прослушивает всё от точки до точки, анализирует, делает выводы.
ГБ: Не делится выводами?
Катя: Мы как-то приехали в Екатеринбург после долгого отсутствия и дали концерт на самой большой площадке города. Папа после концерта просто пошел и купил бутылочку коньячку. Я приезжаю после концерта домой, а у папы - событие! То есть для него этот концерт стал настоящим событием. Он накануне ходил на концерт Гэри Мура (один из последних концертов Мура). Вот это для него было событием, и наше выступление - тоже событие. Что ещё объяснять?
ГБ: С мамой отношения более близкие?
Катя: Нельзя сказать, что мне мама - подружка. Мне мама - мама. Вот с Таней (сестрой) мы - подружки, такие подружки, что ой-ой-ой. Мы друг другу всё - и печаль, и радость. А маму я стараюсь не огорчать. Не потому, что она не поймет, а потому что будет переживать.
ГБ: Сестренка продолжает участвовать в жизни группы?
Катя: Она в январе сняла нам клип, но я пока не буду говорить, на какую песню, потому что не видела даже черновика. Съемочная группа говорит, что они успокоились, Таня вчера звонила, сказала, что посмотрела превью: нормально, спать начала. А я ещё не видела, поэтому не начала спать, но, думаю, недели через две уже будет готово.
ГБ: О клипах. Девочка, которая снималась в клипе "Милый", понимала, что происходит? Не рановато ли для неё вникать в такие проблемы?
Катя: О, с ней всё в порядке. Это дочка Саши Гагарина (лидер группы САНСАРА - Г. Б.), моя подружка, на все концерты ходит. Ей, по-моему, даже никакую актерскую задачу не ставили: группу слушает, музыку любит, текст знает. Потом она ещё полгода говорила, что хочет сниматься во всех клипах группы ОБЕ ДВЕ и до сих пор с шутливой многозначительностью заявляет: "Я-то знаю, кто принес успех группе". Так что никакой дисгармонии с воспитательным моментом не было.
ГБ: В твоих песнях женщина кажется самостоятельной...
Катя: Да? А мне кажется, что она больше выпендривается. Совершенно зависимая самка. Женщина всё равно при мужчине. Я не согласна, что женщина должна быть эмансипированной для того, чтобы у нее всё было в порядке. Недавно я познакомилась с девочкой, которая училась во Франции, воспитывалась и формировалась непосредственно там. Выходит из маршрутки, мальчик подает ей руку, а она игнорирует руку, просто не понимая, что он делает. У неё нет конфликта внутреннего, для неё в порядке вещей быть самой за себя, всегда самостоятельно расплачиваться. Для неё это нормально. А мне это странно. Может быть, менталитет берет своё, но мне кажется, что женщины, существующие на грани нервного срыва, хорошо себя чувствуют только тогда, когда сзади есть опора, надёга.
ГБ: "Море", "Моряки". Я бы сюда притянул за усы ещё и "Моржа", но не буду этого делать. Морская... тематика близка?
Катя: Нет, это случайность. "Море" - чуть ли не первая песня, которую я придумала лет в семнадцать-восемнадцать. А "Моряки" - это позапрошлое лето. Текст мы писали вдвоем с Таней. А с Пинжениным мы писали "Милого" и "Гонщиков".
ГБ: Каково это - писать в две головы и четыре руки?
Катя: Мне кажется, это скорее исключительные истории. С Пинжом мы давно дружим - он из Екатеринбурга, а потом переехал в Питер. Мы с ним переписывались, и я показала ему текст, который потом стал припевом к "Милому". А ему это пришлось по душе, он написал куплеты. Я ещё немного дописала, и получился тот "Милый", которого все знают. С "Гонщиками" какая-то аналогичная история, а с Таней - по-другому. С Таней мы же эти... родственники! Ха-ха-ха. Я читаю, что она пишет, и во мне отзывается. "Моряки" делались пополам, там чуть ли не в диалоге всё было. Причем Таня писала про меня, мою историю, а я писала про неё. Наши истории происходили в одно время и как бы на одном острие, поэтому, наверное, так и получилось.
Я вспоминаю декабрьский концерт ОБЕ ДВЕ в клубе "16 Тонн". То ли переезд в Москву сказался, то ли так оно и было всегда, но концертные варианты песен заметно отличаются от студийных большей агрессивностью, драйвом, энергетикой. Если слушать альбом, первые, кто приходят на ум для аналогий - PEP-SEE и Маша Макарова. Конечно, PEP-SEE слишком выхолощены а ля диско, а Маша чересчур стерилизована под инди(и), но общие звуки и настроение присутствуют. Однако на концерте не ощущается ничего подобного. Если сравнивать с соотечественницами, сразу вспоминается грызущая микрофон Маша Любичева из БАРТО. По некоторому размышлению становится ясно, что ОБЕ ДВЕ ближе всего к зазеркальному варианту YEAH YEAH YEAHS, у которых напрочь отсутствует бас, а музыка пляшет от пульсации гитары. Здесь же, наоборот, командует парадом бас. Но всё те же пульсации, та же неудержимая страсть, сменяющаяся медитативными пассами вокалистки, даже гитарист ненароком вторит (слушайте, например, "Яблони") американскому коллеге. Возможно, сравнение притянуто за уши, но даже графически OBE DVE и YEAH YEAH YEAHS вполне сопоставимы. В таком урагане страстей и эмоций не очень-то и поймешь, что концертный барабанщик у группы - не постоянный.
ГБ: Как был воспринят уход Аси из группы? (не так давно барабанщица Александра Кучерова покинула коллектив - Г. Б.)
Катя: Я переживала в музыкальном плане, но по-человечески очень рада за неё, потому что она совершенно в гармонии с собой, с миром, в любви, в семье. Всё хорошо. Мы с ней остаемся подружками, поэтому, хотя Ася активно музыкой заниматься перестала, в разовых проектах с удовольствием участвует.
ГБ: Название-то не будете менять на что-нибудь типа ОБЕ ОДНА?
Катя (смеется): Не-а, мне нравится наше название: оно и фонетически, и графически, и своей игривостью всё оправдывает. Так что даже если в группе будет десять мужиков, название останется.
ГБ: Так и что в группе с мужчинами?
Катя: Главный мужчина в группе - Артём. Он вообще главный: и по музыке, и по технике. Я ему всецело доверяю. Конечно, мы вместе всё придумываем, но окончательный образ песни зависит то его решения. Он меня ни разу не подвел, у нас даже споров по этому поводу не было. Он всегда делает так, что у меня вопросов не возникает. Так что мы держимся друг за друга.
ГБ: А что с барабанщиком?
Катя: Мы в поиске. После Аси поиграли уже с несколькими прекрасными барабанщиками. Играли с Димой Хабировым из СМЫСЛОВЫХ ГАЛЛЮЦИНАЦИЙ, потом с Валерой Васютиным - он только что окончил музыкальное училище, но просто the best, лучший ударник в Екатеринбурге. Но у нас разные мозги. К Асе никогда не было вопросов, потому что она, может быть, какие-то вещи технически не ведет, - ну так она их и не придумывала. Мы с ней одинаково думали, и поэтому всё происходило легко и само собой. Я понимаю, что искать сейчас в каждом барабанщике Асю - глупо, но я надеюсь, что мы найдем все-таки своего человека. Чтобы сразу стало понятно: вот он! Мне кажется, в музыке, любви и одежде компромиссов быть не должно.
ГБ: А почему в одежде?
Катя: Потому что я - девочка. Мне важно, чтоб я не была одета против своих желаний.
ГБ: А если где-то дресс-код требует чего-то нежелательного?
Катя: Ну, я тогда найду лазейку или вовсе отменю поход на это мероприятие. Это же всё с комфортом связано, а для меня комфорт на первом месте. Когда никто не понуждает идти на сделки с собой - это и есть комфортное состояние, которое очень важно.
ГБ: В парфюмерии есть предпочтения?
Катя: "Marc Jacobs". У меня уже заканчивается флакончик. Кстати, он выпустил очень классный мужской парфюм. У меня с мужскими парфюмами такая история: они мне в основном не нравятся. Мне нравятся более старые штуки, когда ещё был первый "Fahrenheit": такие злые, терпкие запахи. Сейчас их почти не стало, а Марк сделал "Bang Bang". Я уже думаю чуть ли не себе его купить. Ещё мне понравился и женский, и мужской парфюм "Comme des Garcons". Я думаю, что для приобретения привязанности к определенным брендам надо выходить на другой финансовый уровень.
ГБ: А что подтолкнуло написать "Kenzo"?
Катя: Реальная история. Правда, я перепутала "Kenzo" с "Lacoste". Я спрашивала: "Это Лакоста?" Мне отвечали: "Это Кензо!" Проходило два часа, и я снова спрашивала: "Это Лакоста?" Я не могу петь об абстрактном. Если я не понимаю, про что пою, то начинаю врать. А когда я начинаю врать, перестаю понимать, зачем я вообще всем этим занимаюсь. Так что все мои песни - это реальные истории.
ГБ: А как определить уровень честности/искренности у исполнителя?
Катя: Не знаю. Но вот что я знаю: часто искренность путают с откровенностью. Если в тексте упомянуть постельные сцены или писать откровенно эротическую любовную лирику, тебя сразу начинают называть искренним. А я считаю, что каждый человек может только сам для себя определить: искренне это или нет. Это очень субъективно.
ГБ: На нашей сцене вообще мало поют о сексе. А если поют, порой сваливаются в откровенную похабщину.
Катя: Ну да, и это меня очень огорчает. Я именно из-за этого и расстраивалась, когда обо мне писали, что я пою про секс. Неправда! А потом я подумала, что если сравнивать с остальными, то, наверное, можно и так сказать. Даже мама сказала, что у меня все песни про постель и алкоголь. Я после этого ушла на пару недель в депрессию, расстраивалась, расстраивалась. А потом успокоилась: кому как удобнее, пусть так и думает.
ГБ: То есть взращивать известность на эпатаже и скандальности не хочется?
Катя: Передо мной такая задача никогда не стояла, а значит, она и выполнена не будет. Эпатаж - не моя стихия. Я люблю, когда Гагарин валяется на сцене, ломает стойки. Смотрю на него и понимаю, что это хорошо. Но если я начну заниматься тем же самым, это будет как минимум нелепо. Я иногда падаю, но падаю по-настоящему, потому что запинаюсь. Буквально два-три месяца назад на концерте танцевала, танцевала, у меня закружилась голова, и я упала в барабаны, прямо в стойку. Всё там разнесла. Сначала испугалась, что что-то сломала, через секунду поняла, что ничего не сломала, и сделала вид, что да, ребята, так всё и было задумано.
ГБ: Чем обычно заполняете неожиданные паузы?
Катя: Вот этого я не умею делать и поэтому переживаю. Не буду врать: я артист не разговорного жанра и болтать между песнями не могу. Если я начинаю что-то говорить, всегда получается какая-то ерунда, банальности. Когда я вижу перед собой массу людей, всё, ничего говорить не могу. Поэтому я и не говорю. Мне иногда хочется что-то сказать, я говорю какую-нибудь ситуативную фразу, а Коля после концерта меня спрашивает: "Катя, вот что это было? Никто не понял". Иногда я забываю про Колю и что-нибудь да ляпну...
Песни Кати - это живые песни живой женщины, безо всякой псевдоэрудированной фальши или псевдофольклорной некрофилии. В них - черные лосины и красные перчатки. Их героини - Гала и Айседора Дункан. Их можно потрогать пальцем, лизнуть языком: они упругие, они имеют свой собственный вкус. И у них есть своё собственное понятие о комфорте, которое никак не связано с трясиной дивана или с зарыванием головы в песок. Правду говорить легко и приятно - вот новая формула комфорта. И никаких парламентеров и переговоров: в музыке компромисс недопустим. Как ни странно, эти песни проще петь, чем слушать. Возможно, поэтому на концертах ОБЕ ДВЕ больше девочек. Они воспринимают эти женские истории почти как руководство к действию. И если "Пачку" или "Милого" руководством назвать сложно, то помощником этих девочек - запросто. Только бы не забывали, что нельзя прожить чужую жизнь. И что настоящая помощь находится куда ближе, чем заводной коллектив на сцене.
ГБ: Как происходит общение с поклонниками?
Катя: Я люблю поболтать после концерта. Единственный момент: когда я ухожу с площадки, мне надо 15 минут. Я понимаю, что эти 15 минут и им как раз нужны, но если я сразу со сцены схожу, я просто не понимаю, что происходит. Мне надо прийти в себя.
ГБ: А сказать со сцены - мол, минут через 15 подходите?
Катя: Нет, я за естественность. Я не люблю всё это организовывать. Вот ушла со сцены, какое-то время прошло, я нормально уже себя чувствую. И выхожу. Иногда бывает, минут сорок стою, раздаю автографы, болтаю, пишу пожелания, фоткаюсь, а иногда атмосфера случается какая-то агрессивная или зажатая - тогда 15 минут, и всё. Тут никаких правил нет, всё по собственным ощущениям. А еще меня в интервью спросили: "Ты отвечаешь в Интернете на вопросы, которые тебе задают?" Я сказала, что, конечно, отвечаю. И с тех пор мне все как начали писать во ВКонтакте! Когда два раза спрашивают, как дела, отвечаешь, что-то пишешь, но когда в день двести раз спрашивают... а-а-а!.. кажется, я соврала.
ГБ: Есть какие-нибудь особенные поклонники, которые выделяются из общего ряда?
Катя: Когда я по второму разу приезжаю в некоторые города, мне нравится узнавать некоторых персонажей. Их, наверное, всего четыре на страну, но я их помню. А, вспомнила! В Барнауле был один мальчик, а потом я встретила его на концерте в Москве: он, оказывается, переехал. Приятно было увидеть знакомого. Еще есть один персонаж в Санкт-Петербурге совершенно потрясающий. Его зовут Глеб, он из интеллигенции (понятное дело - Санкт-Петербург, ха-ха!), высшее образование, хорошие перспективы, начитанный, насчитанный. Он вообще-то поклонник Земфиры - настолько, что путешествует за ней по городам. Так вот я сама - его фанатка. Он всё отслеживает в Интернете, комментирует с совершенной точностью, он сноб и скептик в свои двадцать с хвостиком. Он приходит на концерт, встает в первый ряд, поёт все песни, кроме "Милого". Этим он меня просто сразил! Он очень эмоционально пел все песни, а на "Милом" стоял молча и смотрел мне в глаза. Я была готова его расцеловать.
ГБ: Нравится петь песню, глядя на кого-то конкретного в зале?
Катя: Тут есть один важный момент. Очень часто висят рампы, которые светят прямо в лицо, и я не вижу глаз. Когда я не вижу глаз, мне приходится рассказывать истории самой себе, а это сложно, потому что я люблю взаимодействовать с публикой. Я люблю петь, глядя кому-то в глаза. Только эти глаза чаще всего сбегают. Мало кто выдерживает до конца.
ГБ: Что такое для тебя отдача от зала?
Катя: Если я устала после концерта, значит, её не было. Но такое бывает редко. На самом деле эти проблемы со светом стали в последнее время мешать именно обмену энергией со слушателями. Меня часто спрашивают, какая публика в разных городах, но я всё больше склоняюсь к мысли, что поведение слушателей зависит от меня. В любом городе. Мне как-то после концерта в Питере сказали: "О, боже! Что вы сделали с питерской публикой?! Она прыгала!" Хотя в последний раз питерская публика не прыгала, но я это отношу на свой счет: что-то недодала. Всё взаимосвязано: что я даю, то и получаю.
ГБ: Программа концерта задается жёстко или может меняться в процессе выступления?
Катя: Это очень острый вопрос, потому что когда мы играли с Асей (а играли мы с ней года три), это стало под конец уже таким хорошим раздолбайством. Я перестала составлять плей-листы! У нас была такая уверенность друг в друге, чувство локтя, когда выходишь играть сольник без плей-листа и знаешь, что всё будет нормально. От этого идет и настрой, и запал, и азарт. Я знала, что могу подойти в любой момент и сказать, мол, давайте сейчас сыграем вот это. А иногда я сама не знала, что они сейчас будут играть. У нас всегда был импровизационный момент: из песни в песню. Это были самые крутые концерты. А теперь с любым новым барабанщиком нужна притирка, начало дружеских отношений, чувство друг друга. Оно может случиться, а может и не случиться. И до сих пор этого не случилось. Так что сейчас отклонения от плей-листа очень редки.
ГБ: А бис планируется?
Катя: Я всегда оставляю одну-две песни на бис. В 80% случаев бис случается.
ГБ: У вас большая программа, вполне хватит на второй альбом. Пишете?
Катя: Я понимаю, что у нас есть много песен, не вошедших в первый альбом, но во второй альбом всё равно попадут не все. Хочется нового материала.
ГБ: Кто будет издавать второй альбом?
Катя: Мы первый сами издавали, и я не вижу причин с кем-то сотрудничать.
ГБ: Хотя бы деньги.
Катя: Самое дорогое - это запись. Да, первый альбом для нас был практически бесплатным, Артём всё сам записал, мы заплатили только за выпуск самих дисков. Да, сейчас мы будем писаться в другой студии. Да, мы заплатим Артёму достойный гонорар за звукорежиссуру. Но это всё равно не такие бешеные деньги, чтобы с кем-то подписывать контракт. Да и не то время сейчас, чтобы печатать диски каким-то огромным тиражом. Диски сейчас никто не покупает. Мы напечатали сначала 500 экземпляров больше для того, чтобы разнести и подарить. Первый тираж быстро разошелся, и мы напечатали еще 500. И вот только теперь он подходит к концу - при том, что половину дисков мы дарим. Через магазины не распространяем. Кто пойдет покупать диски в магазины, если всё это можно скачать в Интернете?!
ГБ: За счет чего существовать музыканту?
Катя: Самое главное, чтобы люди пошли на концерт, пели и танцевали. Продавать песни за деньги - это выстраивание сложностей на пути зрителя к себе. Зачем? Я со своими ребятами спорю прямо до слёз. Мы раньше как поступали? Придумали песню, записали и тут же выложили в Интернет. Весь первый альбом так распространялся. А теперь они говорят: Кать, давай, мы сейчас будем новые песни писать, но не будем их играть на концертах, чтобы никто в Сеть не выкладывал. Иначе, когда мы выпустим альбом, эти песни будут уже никому не интересны. Я понимаю, что они в чем-то правы, но для меня это настолько противоестественно!
ГБ: Многие ведь так и делают: готовят презентацию альбома, подогревают интерес...
Катя: А я хочу, чтобы люди приходили на презентацию и с радостью пели эти песни! Когда мне говорят, какая же это презентация, если все уже всё знают, я думаю: "У-у-у!!! Не знаю, мне всё равно".
Кто же они такие - группа ОБЕ ДВЕ? Не революционеры. Не консервативные последователи. Не подражатели. Тогда кто? Независимая формация, взращенная на почве женской самоидентификации, щедро удобренная хорошими вокальными данными и пропитанная современными пульсациями мировой песенной культуры. Это одновременно инди-, поп- и пост-, но, вместе с тем, ни то, ни другое, ни третье. Как-то так получилось, что они сами по себе. Последний гвоздь в могилу потерявшего актуальность постмодернизма. Прощальный салют нищей эпохе рокапопса. Ешьте их хлеб, пейте их кровь, пока они молоды и живы. В любом случае хуже от этого не будет.
ГБ: СМЫСЛОВЫЕ ГАЛЛЮЦИНАЦИИ, КУРАРА, ROTOFF, САНСАРА - какие с ними взаимоотношения?
Катя: Деловые, товарищеские, дружеские. С САНСАРОЙ у нас почти уже семейная формация: встречаемся, дружим, песни сочиняем, или наоборот. КУРАРУ я очень люблю. В частности, мне очень нравится их барабанщик, но когда встал вопрос, где взять барабанщика... Это, пожалуй, единственная история, когда у меня даже не поднимется рука позвонить и спросить. Коля Ротов как-то подошел ко мне познакомиться, это было для меня очень важно. Он в Екатеринбурге - давно известный медийный персонаж, был ведущим на местном "MTV", потом на радио. Его все знают, все девочки балдеют. Потом уже проект ROTOFF появился. Проект, конечно, классный. А со СМЫСЛОВЫМИ ГАЛЛЮЦИНАЦИЯМИ я ещё не знакома. Но мы будем вместе выступать на "Чартовой Дюжине".
ГБ: А женские проекты на нашей сцене вызывают интерес?
Катя: Я же девушка! Сразу во всех вижу конкуренток, поэтому, чтобы сердце моё не разрывалось, просто не слежу за происходящим.
ГБ: Но что-то же приходится слушать?
Катя: Мой музыкальный проводник в современном мире - опять же Артём. Для него естественно быть Интернет-активным человеком, искать, скачивать всевозможную музыку, а я не такая. Дошло до того, что я сейчас живу в таком месте, где нет 3G-покрытия, нет Интернета. И для меня это нормально. Ребята говорят: "Катя, какого черта? Мы тебе пишем, а ты не можешь отреагировать на срочную информацию. Надо что-то делать". А я понимаю, что мне хорошо, мне не нужен каждодневный Интернет, я люблю в блокнот что-то писать. Вот и с музыкой аналогичная ситуация. Если Артём мне что-то дает, чаще это находит отклик. Больше люблю британскую волну. Всё началось у меня, наверное, с ARCTIC MONKEYS и RADIOHEAD позднего периода. Коля, например, у нас больше любит первый альбом, с гитарным звуком, а мне больше по душе вся эта странная тягомотина и нытье. Потом THE KOOKS пошли. Но это было ещё в Екатеринбурге года три-четыре назад. А раньше-раньше-раньше были PORTISHEAD, но недолго: ноющие женщины мне все-таки не нравятся. Ха, мне и ноющие мужчины-то не нравятся, а с Томом вышла какая-то исключительная ситуация. А сейчас THE RAPTURE - моя самая большая любовь.
ГБ: Что кроме музыки?
Катя: С приездом в Москву начались книги. Во-первых, не стало тех двух работ, которые были кроме музыки в Екатеринбурге. Во-вторых, появилось 40-минутное метро. Появилось время для чтения. Сейчас у меня - Хармс. И я думаю, что для меня по-честному и безоговорочно самое-самое - это Хармс и Сэлинджер. Чехов, рассказы. Появилось у меня такое зимнее развлечение как рассказы Чехова вслух. Он очень точный. Перед этим Кортасар был. Я сначала прочла "Книгу Мануэля", и меня он, конечно, до глубины взял. Летом это было. Потом, наверное, в декабре я ходила и думала: "Мне нужно что-то для подтверждения". Потому что после Сэлинджера я не могла... Ещё Доктороу. Знаете такого писателя? У него, по-моему, всего два романа, а вообще он - журналист. "Рэгтайм" называется произведение. Маленькая книжечка, на одном дыхании промчалась совершенно. Так хорошо пишет, молодец, просто рассказывает свою историю. Это классная была книжка, но пришло время - мне про себя надо было прочитать. А я после Сэлинджера ничего про себя не читала. И я подумала: "Наверное, надо взять Кортасара". И взяла его "Счастливчиков". Я измучалась с этой книжкой: понимала, что это Кортасар, что уже начала, и всё равно ее надо прочитать, но так и не получила ничего. Я не ставлю на нем крест, но мне нужно отдохнуть. Поэтому я после "Счастливчиков" взяла Хармса, сразу "Дневники". Всё хорошо.
ГБ: А сейчас написано продолжение "Над пропастью во ржи"...
Катя: Я боюсь... Кто перевел? Подождите, а продолжение Сэлинджером же написано? Нет? О... Давайте не будем.
ГБ: Ну ладно. Сэлинджер - это пока такая путеводная звезда, да?
Катя: Я думаю, что это, конечно, у меня такая влюбленность, я от него не отойду, но так прямо красной звездой он перестанет у меня в голове гореть в какой-то момент. Но сэллинджерозаменителей найти пока не могу.
ГБ: Книги в электронном виде или на бумаге?
Катя: Не-ет, только на бумаге! Я записываю в блокноте и читаю книжки.
ГБ: Кстати, а не сыграло ли в пользу книг еще и отсутствие Интернета?
Катя: Да, наверное. Но мне, конечно, нужен Интернет. Тот же Твиттер - нужная штука, я понимаю. Вчера пришла к Тане в гости, зашла в Интернет, смотрю - у меня тысяча подписчиков в Твиттере. Я думаю: "Люди подписываются, а я там пишу по строчке в две недели. Это же нехорошо".
ГБ: Надо писать чаще!
Катя: Надо писать, да. Мне как-то неудобно с телефона, в общем, я не адаптировалась ещё.
ГБ: Понятно. Ты сказала про две работы - что это было? Откуда время при двух работах?
Катя: Так времени-то и не было, конечно. Но и работы такие - не с 9 до 6. Это было дополнительное образование. Ну, муниципальное и коммерческое. По-хорошему я должна была быть педагогом, но на самом деле понимала, что педагог из меня не очень. Научить предмету я вряд ли смогу детей, но, на счастье, они у меня были девятиклассники, десятиклассники. Мы с ними встречались и тусовались, разговаривали, время проводили, песни пели. Я совершенно никаких угрызений совести не испытываю по этому поводу, потому что думаю, что в этих беседах было гораздо больше каких-то важных вещей, чем если бы мы с ними пением занимались.
ГБ: Как с детьми отношения складываются? Дети любят Катю?
Катя: Ну, у нас любовь. До сих пор. Даже в связи с переездом связь не утратили, переписываемся. Когда я приезжаю в Екатеринбург, мы с ними приходим в "Subway", болтаем, так что у нас скорее дружеские отношения.
ГБ: А Кате нравятся дети? Интересно возиться с ними?
Катя: Нравятся. У меня появились друзья - близнецы двухгодовалые. Я перестала бояться историй про детей с тех пор, как поняла: у меня не будет такого, что они прыгают на кровати, а я не понимаю, что делать. Я знаю, что мы вместе будем прыгать на кровати. Вот когда ко мне это понимание пришло, я успокоилась. Перестает уже стоять вопрос: семья или карьера. Мне кажется, это какой-то естественный процесс, и они не могут друг другу мешать, а помогать могут.
ГБ: А вот Ася, например, сделала выбор в пользу семьи.
Катя: Там гастрольный момент стоял. То есть ни за что бы Ася не ушла из группы, если бы не гастроли. Потому что её муж - человек не из музыки, не из творчества. Он, конечно, всё понимает, но когда группа едет в тур, а это - основная деятельность, понятно, что нужно отсутствовать дома. А человек не из творческой среды может головой это понять, но как с этим жить? Это всё, конечно, индивидуально. И я не думаю, что она сильно пожертвовала, выбрав такой путь.
ГБ: Кино смотришь?
Катя: Как-то не интересовало оно меня, мимо прошло. В последнее время меня начали воспитывать в этом направлении. Буквально на днях посмотрела "Крестного отца". Неделю назад - "Бойцовский клуб" и "Умницу Уилла Хантинга". Я сейчас называю фильмы, которые на меня произвели впечатление, что-то со мной сделали. Хочу посмотреть сериал "Декстер", потому что... Это от сестры пошел интерес. Она написала мне фразу: "Мы будем скидывать трупы с яхты в Майами". Я из этого сделала песню, а потом уже она мне рассказала, что это из "Декстера". Меня настолько прокачала эта строчка, что я решила посмотреть сериал. Но у меня нет Интернета, поэтому это ещё не скоро случится. "Доктора Хауса" смотрела, но остановилась на шестом сезоне, так как с того времени у меня нет Интернета... (дружно смеемся)
ГБ: А если экранизируют "Над пропастью во ржи"?
Катя: У меня, во-первых, вопрос, почему этого никто не сделал (продолжает действовать запрет самого автора - Г. Б.). А потом, мне кажется, при экранизации очень велик риск сделать из "Над пропастью во ржи" попсовую массовую историю. И тогда это вряд ли будет аутентичная история. Пусть останется, как есть.
ГБ: Расскажи что-нибудь про мелкие радости.
Катя: Я не могла представить, что смогу жить без автомобиля. И уж тем более, что буду ездить на общественном транспорте. Но я как-то адаптировалась и воспринимаю сейчас это как возможность почитать. Это - радость. И никак не думала, что буду радоваться тому, что стою и жду автобус. А мне так нравится! Потому что происходит это либо на рассвете, либо на закате. Я всё думала, что опусы про поющих птичек и рассветы - романтизированная чушь и фальшь. А вот стою и радуюсь птичкам и рассвету! Ещё меня очень радует, что завтра и послезавтра - самые холодные дни в этой зиме. Я хочу погулять, не люблю мерзнуть. Вот пройдут самые холодные дни, а дальше будет теплеть, можно будет ходить с голыми ногами, можно будет гулять по ночам. Очень люблю эти романтические прогулки.
ГБ: Питер или Москва?
Катя: Я всегда думала, что Питер. И у меня с ним складывалась своя история, но как-то, видимо, прошло время. А в Москву я сразу влюбилась. Когда я сейчас в Питер приезжаю, там хорошо, конечно, но мне сразу хочется сидеть на подоконнике, хочется курить, смотреть в окно, размышлять. К действиям он меня точно не побуждает. А я все-таки человек временами деятельный. Москва мне ближе, тут у меня нет противоречий.
ГБ: Что читаешь из периодики?
Катя: "Афишу", "Esquire" и "Vogue" или "Harper's Bazaar". Когда в "Афише" появилась рецензия, я сильно обрадовалась, пришла и говорю Журавской (директор группы - Г. Б.): "Таня, теперь остались "Эсквайр" и "Вог"!" Недели полторы назад Таня звонит: "Катя! "Эсквайр"". Я падаю в обморок. Так что мы недавно были в "Esquire".
ГБ: На обложке?
Катя: Ну прям! В какой-то маленькой детской рубрике. Кстати, про обложки. Я считаю, что это отдельный жанр в фотографии: обложка "Эсквайра". Вот, например, с Навальным мне очень понравилась обложка.
ГБ: Что насчет самого Навального?
Катя: Я совершенно аполитична. Не знаю совсем ничего. Про митинги тоже ничего не знаю. Мне Таня звонит и говорит: "Катя, ты сегодня в город не езди, кажется, будет какой-то митинг". Вот и всё, что я знаю о политике. (Катя переходит на заговорщический шепот) Но поговаривают, что у нас в стране зарождается гражданское общество. И это меня радует. Радует, что у людей появилось какое-то мнение, какая-то позиция, и они готовы об этом заявить. Кажется, я всё ещё вне гражданского общества. Я просто хочу, чтобы у всех всё было хорошо.
ГБ: После прочтения статьи в "Esquire" сформировалось какое-то отношение к Навальному?
Катя: Я читала его "Правила жизни" и понимала, что он уже разобрался. У него есть своё мнение. А у меня - нет. И в этом вопросе он круче, чем я, поэтому он - молодец.
И напоследок осталось сказать только одно: Катя Павлова похожа только на Катю Павлову.
ГБ: С Земфирой ещё никто не додумался тебя сравнить?
Катя: Мне кажется, каждая девочка в нашей стране, имеющая хоть какое-то отношение к музыке, Земфиру от корки до корки переслушала. Я не поверю, что кто-то не слушал и не любил Земфиру. И неизбежно, что ещё 28 лет каждую девочку, поющую под гитары, будут сравнивать с Земфирой. Она есть, она случилась, и с этим уже ничего не надо делать, потому что с нами оно останется надолго, если не навсегда. Она же классная. Я спокойно отношусь к тому, что всех сравнивают с Земфирой. Это удобно. Таня мне как-то сказала: "Людям надо всё ставить на полочки. Проще всего поставить на полочку с Земфирой, потому что она самая большая. Успокойся". И я успокоилась.
