ДУРАЦКАЯ ИСТОРИЯ МАЛЕНЬКОГО ГОРОДКА
Маленькие города… В России это то ли диагноз, то ли приговор, то ли эпитафия. Маленький город – провинция, захолустье, «хрущобы» и «панельки», один фонтан, детская библиотека, дом культуры, семь школ и полтора десятка церквей, энтузиасты пьяного мата во дворах и короли автосервиса в ресторанах. Из достопримечательностей – памятник Ленину и какая-нибудь история о том, что до революции здесь…
Трир – тоже маленький город (около 100 тысяч населения), но не в России, а потому он сам является историей. И начинается не с вешалки и даже не с дня беспорочного рождения нашего дорогого Иисуса Христа. Впрочем, некоторые полагают, что Трир начинается всего-навсего с карты долины реки Мозель, нарисованной на стене вокзального здания.
Впрочем, имеет смысл разобраться с началом самого древнего города Германии более внимательно. Всеразличные (даже немецкая!) википедии уверяют читателей, что Трир основан в 16 году до нашей эры. И одновременно все эти авторитетные в некоторых кругах источники упоминают празднование 2000-летия Трира в 1984 году. Что-то здесь явно не сходится.
Помнится, в школе, когда только начались уроки истории, учительница вдалбливала нам, несмышлёным человеческим детёнышам, что «нулевого года» в хронологии человечества нет, поэтому при вычислении периода, прыгающего из «до н.э.» в «н.э.», необходимо вычитать один год. То есть от 2 года до н.э. до 4 года нашей эры не 6 лет, а всего пять (и тут учительница предложила нам посчитать этот пример, загибая пальцы). «Хорошисты» и «отличники» правило «нулевого года» запомнили, неучи и балбесы – нет. И если автор первой статьи в Вики о Трире решил вычислить год основания города путем вычитания 2000 лет из 1984 года, то он хреново слушал учительницу в школе. А остальные? Видимо, как и полагается честным двоечникам, просто списали полученный результат.
Возраст города был определен по деревянным сваям первого моста через Мозель, которые нашли в иле. Вполне логично предположить, что во чистом поле мост вряд ли стали бы строить, учитывая дикие нравы местных племен, значит, какой-никакой городишко уже был. Дендрохронология – наука более сложная, чем подсчет колец на срезе (как это нас учили делать в школе на уроке природоведения), и более точная. Год рождения свай (он же – день смерти деревьев для них) с высокой вероятностью был определен как 17 г. до нашей эры. Именно поэтому Трир праздновал свое 2000-летие в 1984 году (привет вам, википеды!)
Так что начинается Трир не с вешалки, не с вокзала и не с карты долины реки Мозель, а с моста, символично соединив своим существованием две эры. И вот эту самую историю существования имеет смысл рассказать подробно, ведь непросто найти город, у которого она была бы более дурацкой.
Юлий Цезарь, возможно, начал бы спорить и доказывать, что он здесь был куда раньше дурацкого моста и начинать Трир надо с него, но на каждого Цезаря найдется свой Брут. В данном случае таким брутом стал император Октавиан Август. Что сделал Юлий? Пришел сюда с войском, победил местные племена треверов, разъярил их и укатил восвояси, мол, дальше разбирайтесь без меня. А чем отметился Август? Прекратил гражданские войны в Империи и начал развивать периферийные инфраструктуры, проложив человеческие маршруты. Одну из важнейших магистралей пересекал Мозель, в связи с чем и был построен тот самый мост. А предварительно у будущего моста Августом было основано поселение с хорошо организованной обороной. Мальчики играют в войну, а взрослые дяди – в города и дороги. Никто не удивился, что новорожденную деревню назвали Август Треверорум. Возражать пытались только треверы, настаивая, чтобы летнюю приставку перед их гордым именем вычеркнули. Но поначалу аборигенов слушать не стали. Самому говорливому треверу оторвали язык, поймали на него в Мозеле сома, а того сома скормили городским собакам. Не сказать, чтобы остальным треверам это понравилось, но они на время притихли.
Кстати, вот еще одно важное отличие маленького города в России от маленького города в Европе: к одним приезжает (если повезет) на гастроли Александр Серов (с 60-летними девицами на подпевках), а к другим – BULLET FOR MY VALENTINE.
Август Треверорум рос быстро на зависть округе, а округой были недобитые племена треверов, которые временно мирились с дурацким названием. Мост и Магистраль приносили в город всё, что провозили мимо, гостиничный бизнес и торговля процветали, дополнительный доход приносил натуральный обмен с местными. Вся эта движуха привела к тому, что уже в 44 году н.э., то есть через 60 лет (ахтунг!) со дня основания город получил свою первую кликуху: Urbs opulentissima, что переводится с латыни как «Чрезвычайно богатый город». А где богатство, там и разбой. В 70 г. н.э. треверы решили дерзко подергать за сиську столь пухлое вымя. Говорят, что одним из подразделений командовал странный старик без языка и разукрашенный под рыбу. Разумеется, треверы получили леща, да такого знатного, что у них навсегда отбило охоту бегать по лесам и пугать честной народ. Наиболее активных скормили собакам, решив не связываться с долгим процессом рыбной ловли, остальные покорно ассимилировались, выучив язык, традиции и гимн Римской империи. Больше того, город стал новой столицей треверов.
Устранив угрозу нападения местных племен, город начал толстеть еще быстрее, магистраль пользовалась бешеным успехом, а через Мозель в 144 году был сооружен новый, уже третий, мост на месте прежнего. Новый мост соорудили дорого, богато и основательно: его опоры были на этот раз не из деревянных столбов, а сложены из массивных базальтовых блоков. Наверняка мостостроители не рассчитывали на совсем уж дальние перспективы, но… эти самые опоры и сегодня держат на себе «Римский мост» со всем его грузо- и пассажиропотоком. Впрочем, к мосту надо обязательно вернуться. Позже.
Сложно себе представить, но уже во втором веке Трир мог позволить себе такие развлечения, которые и сегодня не каждый российский город (скажем прямо: за исключением Москвы и Питера мало кто еще) способен потянуть из своего бюджета. Понятное дело, что в те времена жопой на бюджете не сидела никакая Единая Галлия, но все равно – это ж было почти две тысячи лет назад. Загибайте пальцы. Во-первых, банно-развлекательный (умели в Риме развлекаться) центр, крупнее которого во всей империи были только термы Траяна в Риме. Во-вторых, отдельно выстроенный бассейн с подогревом («А придут пионеры – привет ХХС’у!»). В-третьих, амфитеатр для гладиаторских боев и охоты на диких животных вместительностью 18 тысяч зрителей! В-четвертых, цирк с беговой дорожкой для колесниц на… 50, мать его, тысяч зрителей!! В-пятых, самый крупный храмовый комплекс – не веры для, а чисто понтов ради. Всё, пальцы на руке закончились, дальше считать не будем, а то и до ног бы дошли со всякими акведуками.
Трир был мирным городом, но ведь никто не отменял толпы вооруженных придурков, которые по правилу сохранения темной энергии заместили очеловечившихся треверов. Поэтому департамент безопасности выбил из казны золотишко на оборону, и в 160 году Трир был окружен каменной 6-метровой стеной с офигенными городскими воротами (о которых – ниже). 6 метров?! Они там серьезно думали, что это сработает? Да любой бубка с шестом наперевес без проблем одолел бы такую перегородку. На что экономил деньги финансовый прокурор Бельгии (Трир в ту пору относился к провинции Бельгика, и в нем сидел финпрокурор сразу трех провинций Галлии) мы уже не узнаем, но долгое время этих шести метров, как ни странно, хватало. Может быть, супостатов отпугивала не высота стены, а большая численность города (около 50 тысяч человек в начале третьего века!). Так или иначе, но трирская лафа закончилась, когда в 269 году недавно образованная и крайне недолговечная Галльская империя выбрала Трир своей новой столицей. Странная Галльская империя – это «солдатская» империя, основанная римскими военачальниками, чтобы организовать защиту небольших поселений и всей выстроенной инфраструктуры от лесных иродов, так как римская администрация была слабой, да и сообщение с Римом у них было хреновастенькое, если честно. Зачистка вокруг столицы была жесткой и тщательной, но ответка прилетела, когда в 274 году последний император Галльской империи Тетрик уболтал Аврелиана, бывшего тогда императором Рима, принять капитуляцию и включить Галлию в состав Римской империи. Этот недоделанный Тетрис настолько боялся заговоров, что даже свою армию не уведомил о ведущихся сепаратных переговорах и бежал на сторону Аврелиана вдвоем с сыном. Галльская армия потерпела поражение, довольные римляне ускакали домой к своим виноградникам, а в Галлию и восхитительный Трир хлынули толпы франкских и алеманнских племен. 275/276 – годы планомерных набегов и уничтожения нажитого честным трудом.
Не могу удержаться от ремарки, тем более что речь идет о варварах. С Трирского ж/д вокзала я выходил в город с приятной мыслью: «Надеюсь, в этом захолустье обойдется без русских туристов». Недалеко ушёл, надо сказать. Метрах в тридцати от вокзала со мной поравнялся мужик с мобилой возле уха. Он шёл против людского потока ровно и мощно, словно ледокол «Ленин». И так же мощно, с легким московским «аканьем», проревел невидимому собеседнику: «ПАШЛИ АНИ В ЖОПУ С ЭТИМ ГАВНОМ!» Проникновенье наше по планете…
Аврелиан, разумеется, злобно запыхтел и рванул обратно, наводить порядок, размахивая дирижерской палочкой. Однако, для начала он отхватил от алеманнов крепкого леща. Ну, варвары, что с них взять. Закончилось всё тем, что печень алеманнов Аврелиан размазал-таки по брусчатке, а Август Треверорум не только получил статус императорской резиденции и столицы провинции, но и – на радость немногочисленным оставшимся треверам – потерял первую часть своего имени и стал зваться просто Треверис.
В соответствии с его растущим значением в начале IV века город охватила ипотечная лихорадка, здания начали возводиться быстрее, чем из Мозеля вылавливались сомы. И вот вам пример дурного планирования: город давно перешагнул границу городской стены и продолжал осваивать окрестности, но надо же учитывать, что это пограничная область, которая расположена на открытой местности. Как оборонять-то? Не найдя ответа, римляне махнули рукой на город с императорским троном и в начале V века перенесли резиденцию галльской префектуры в далекий средиземноморский Арль. Ешьте, гости дорогие. И гости не заставили себя ждать. В период с 410 по 435 год город был четырежды разорен франкскими армиями. Каждый раз после разграбления франки давали время треверисчанам, чтобы отстроиться и восстановить хозяйство, а потом повторяли налет. Такие вот приметы времени: каждый год наступает зима, а каждые восемь лет – франки. И вся эта «ромашка» продолжалась вплоть до 485 года, когда весь регион наконец-то был включен во Франконскую империю Меровингов. Аллилуйя, Треверис – город франков!
К этому времени население изрядно поредело и измельчало, властные институты были уничтожены, но епископы каким-то чудом не только уцелели, но еще и укрепили свою власть, перекинув её на светскую сторону жизни. А что могут принести городу попы? Что угодно, но только не процветание, ибо для паствы аскеза – единственно приемлемый образ жизни. Зато сильно усохший городишко перестал быть завидной мишенью для лиходеев и погрузился в относительно спокойную купель смирения и послушания. Века покатились через него пологими волнами периферийной меланхолии: сюда вновь вернулся монетный двор, Франконскую империю сменила Восточно-Франконская, а затем – Германская, но самое главное, что где-то посреди этих равновесных лет сам город утерял последние остатки треверов, а имя города – последние остатки амбиций, латинское звучание отвалилось, и осталось только неприметное кряканье из канавы – Трир.
Как-то незаметно (вопреки религиозным установкам) Трир снова нарастил некое подобие жирка, который был начисто срезан во время катастрофы 882 года. Норманнские воины, проходившие мимо слабо укрепленного города, резвились в Трире (если, конечно, верить церковным манускриптам) ровно с Чистого четверга до Пасхального воскресенья. За несколько дней они практически полностью сожгли и разрушили город, убили большую (ударение по вкусу) часть жителей и на всякий случай выловили из Мозеля всех сомов. На коле мочало – начинай сначала.
Несколько десятилетий Трир отстраивался не только силами выживших горожан, но и на средства ни в чем не повинных верующих, так как на город выпали Христовы страсти. Но каждая хорошая байка куда лучше, когда подкреплена хорошими отношениями архиепископа Трира (да, во время городских страстей он был в отъезде) с правящими домами (Оттонская и Салическая династии). Трир получает множество привилегий (особенно религиозных) и в качестве материального подкрепления статуса в центре города (который и по сей день является центром) очередной архиепископ в 958 году установил на площади рыночный крест. Помните распятие Геро в Кельнском соборе? Так вот, крест Генриха тоже сохранился до сих пор. Впрочем, не только крест появился в Трире, но и разветвленная сеть церквей и храмов, установленных в шаговой доступности от каждого жилого дома (только не рассказывайте об этом гражданину Гундяеву: какой бы ни была Москва, но такого она точно не заслужила).
Вот так получилось, что благодаря всего лишь нескольким дням (с четверга по воскресенье), к Триру на все средние века прилипло очередное погоняло на латыни: Civitas sancta – «Священный город».
Священному городу – священные права. Связи сделали свое святое дело, и сразу же с появлением титула «курфюрст» (если выражаться проще – князь-выборщик, имеющий право выбирать императора) архиепископ Трира стал одним из семи великих князей. Имперский великий канцлер Галлии и Бургундии – звучит, чёрт возьми! И всё было очень даже ничего. Под высочайшей протекцией Трир в который раз стал поправляться и откладывать жировые накопления (этих прослоек жира у него накопилось, наверное, не меньше, чем колец на срезе деревянной сваи первого трирского моста). Даже святоши пустились во все тяжкие, открыв вольницу для иных вероисповеданий, что весьма способствовало экономическому росту и социальному развитию. Достаточно сказать, что с XI века в городе появились первые евреи, и уже к середине XIII века их религиозная община насчитывала более трехсот человек, а еврейский квартал (с синагогой, естественно) располагался в самом центре, выходя клином прямо на площадь с рыночным крестом. Но прозорливый читатель наверняка к этому времени смекнул, что жирные щеки Трира – такое же изменчивое явление, как сердце красавицы, и столь же краткое, как её память.
Одним из самых известных и значительных курфюрстов (если не самым важным среди всех) был Бодуэн Люксембургский (он же – Балдуин фон Люксембург). Он, конечно, пришел к власти не в результате взрыва домов, но поначалу показался всем не только волевым руководителем, но и прозорливым геополитиком и экономистом весьма либеральных взглядов. Бодуэн ввел в Трире институт избирательного права, на основе органа самоуправления из нескольких знатных семей сформировал настоящий городской совет, допустив к нему ремесленников, организованных в гильдии. Он даже обещал не повышать пенсионный возраст и давал посидеть на своем кресле карлику-шуту из домашнего театра. В общем, дядька организовал Триру сытые годы стабильности, попутно одержав несколько незначительных викторий в схватках с более слабыми соседями, и пользовался колоссальным успехом у местного населения. Всё было хорошо, пока не пришла чума. Та самая, которая выкашивала людей по Европе, не взирая на чины и звания. Народ начал выходить на улицы, и Бодуэн понял: пришла пора непопулярных мер. Первыми пришли, как это водится, за евреями…
Кстати, памятник-фонтан Бодуэну Люксембургскому находится в 200 метрах от вокзала, и всякий приезжий практически не имеет шансов миновать этого великого мужа, постоянно льющего воду.
Нельзя сказать, чтобы Бодуэн публично кидал в толпу призывы, но именно он исподволь намекал, что причиной постигшего трирцев несчастья вполне могут быть фигуранты с пейсами. И когда в 1349 году еврейская община прекратила свое существование из-за погрома, курфюрст только пожал плечами: «Обращайтесь в суд, я не могу вмешиваться, у нас разделение властей». Суд рассмотрел заявление общины по поводу погромов и вынес решение признать еврейскую общину экстремистской организацией, чья деятельность запрещена на территории Трира. Отдельные семьи еще какое-то время держались, но к 1418 году из города изгнали последних еврейских жителей. Что, впрочем, не было замечено практически никем, поскольку население Трира к началу XV века восстановилось до 10 тысяч человек.
Казалось бы, всё хорошо, средневековье подошло к концу, город становится всё более светским (в 1473 году открыт Трирский университет), прозвище «Священный город» теряет актуальность, в XVI веке Трир подает куда следует заявку на звание свободного имперского города, но вот осадочек от изгнания евреев всё же остался. Но этот урок быстро забылся и, вдыхая полной грудью ветер свободы, в город устремилась Реформация. Когда пришли за кальвинистами… В общем, уже известная схема: погромы (погибло около 300 человек), суд над фигурантами, признание организации экстремистской, и к 1559 году в городе не осталось ни одного протестанта.
А тут еще в 1580 году Имперский суд отклонил заявку на статус свободного города. Высокопоставленные церковники свалили из Трира, поняв его бесперспективность, и городишко вернулся в глубоко провинциальное существование, хирея и бледнея. Город затянуло рутиной и годы потянулись тихо и незаметно, даже университет не особенно радовал толпами приезжих, а окончательным аккордом прозвучала Тридцатилетняя война. Через Трир – пограничный и слабо укрепленный город – то французские, то испанские наемники бегали туда-сюда, как тараканы по кухне в общежитии. Затем пришла Голландская война, следствием которой стало то, что Трир на десять лет попал под оккупацию французов (с 1688 по 1698). Французики, конечно, вволю покуражились, снеся городскую стену и взорвав две опоры (зачем?!) Римского моста. Ничего удивительного, что Трир в который раз оказался разграблен порушен и обесчеловечен. К концу XVII века его население было не больше 4 тысяч человек.
И пока ты прыгаешь с одной ноги на другую, что делает Он? Хохочет так, что его мерзкая задница вот-вот лопнет от натуги. Он – закомплексованный ханжа и садист. Он просто рэкетир. И поклоняться такому Богу?! Никогда!
В который раз (кто-нибудь считает?) Трир начал восстанавливаться в XVIII веке: восстановили опоры, даже стену кое-как и кое-где отстроили. Ну не молодцы ли? И это при том, что жителей на злосчастном берегу Мозеля насчитывалось всего лишь чуть больше трех с половиной тысяч. Поразительное терпение коренных трирчан должно было быть увековечено каким-нибудь грандиозным монументом, увы, до сих пор никому это в голову не пришло. Это время совершенно неожиданно оказалось благоприятным для архитектуры. Одновременно возводились здания в самых разных стилях – барокко, классицизм, рококо. Всё для человека, на любой вкус и цвет. И тут самое время прислушаться к заевшей на слове «жирок» пластинке: к концу XVIII века численность выросла до 8 тысяч безнадежных оптимистов.
А что произошло в конце XVIII века? Правильно – Французская революция. Трир снова стал прифронтовым городом, терпя соответствующий статусу урон и разрушения, а после отступления австрийской армии снова попал под оккупацию французиков (другого сюжета у Истории для вас нет, извините). Дальше надо продолжать, или уже все догадались?
Если уж история города дурацкая, то дурацкой она должна быть даже в предсказуемых поворотах сюжета.
В 1797 году Трир, как и вся территория Германии на левом берегу Рейна был включен в состав Франции. И тут внезапно французы воспылали любовью к измочаленному городку. Так не бывает, но так случилось. Скорее всего, банальность сюжета уже давно вызывала у французов зубовный скрежет, и они поменяли сценариста. Все привилегии знати, духовенства и гильдий были отменены, церковное имущество распродано с аукциона, а вырученные деньги пущены на восстановление Трира и развитие городского хозяйства. Жители Трира и так офигевали от происходящего, а тут еще в 1804 году с визитом уважения приехал сам Наполеон. Та-дам! Сразу же полюбившийся местным жителям император не ограничился церемониальными жестами, но, зорко оглядев прищуренным глазом близлежащие строения, сразу нашел болевую точку и приказал восстановить Порта-Нигра в первоначальном виде (несколько веков назад попы превратили Черные Ворота в церковь и варварски изуродовали первозданный облик надстройками-пристройками). Трир в очередной раз начал развитие с нуля, используя неожиданную симпатию французских властей. Как говорится, попёрла фишка.
Через десять лет после исторического визита «французская эра» закончилась. 6 мая 1814 года в Трир вошла прусская армия…
Вместе с прусской армией в город пришла унылая и беспросветная жизнь захолустного городка, вновь оказавшегося на окраине государства и его интересов. Денег и жителей становилось всё меньше, а экономических проблем – всё больше. Закономерно, что именно здесь в 1818 году родился Карл Маркс, знатный эксперт по вопросам экономической задницы.
И только во второй половине XIX века Трир запоздало подключился к бушевавшей в Пруссии индустриализации. А вместе с развитием города сюда вернулись и люди в серых рясах. Католицизм снова начал укрепляться, подогревая тихое недовольство горожан антицерковными законами. Вне всяких сомнений духовенство обладает тонким нюхом на деньги. Трир стремительно рос, выйдя за пределы городской стены (которую за ненадобностью убрали в 1875 году), обзавелся собственным металлургическим заводом, присоединился к железнодорожному сообщению и построил в 1913 году второй Мозельский мост всем предкам (в том числе и треверам) на зависть. Да что там говорить, во второй половине XIX века даже евреи вернулись, обзаведясь в 1859 году собственной синагогой. Говорят, в Мозеле местный рыбак видел живого сома. Жизнь в 117-й раз наладилась. До начала Первой мировой войны оставалось несколько месяцев…
Жертвы, разрушения и (ха-ха-ха!) французская оккупация с августа 1919 года – об этом можно было бы не упоминать, но ради смеха стоит ещё сказать, что любви с французами на этот раз не случилось, и Трир в очередной раз потащило на дно. Казалось бы, что хуже быть уже не может, поэтому, когда французы ушли в 1930 году, несмотря на кризисную ситуацию, все как-то встрепенулись. Особенно Католическая Центристская Партия, решившая, что пришла пора брать власть в Веймарской республике не только религиозную, но и светскую. Католики всерьез надеялись, что им в этом поможет набиравшая популярность НСДАП. Ну а с кем же еще консолидироваться бедным святошам? Не с евреями же, чья община насчитывала всего-то человек 800, право слово.
30 января 1933 года в Трире прошел массовый митинг НСДАП по очень радостному поводу: канцлером Германии был назначен Адольф Гитлер. Первыми пришли, вопреки всякой логике, не за евреями, а за коммунистами. Евреи молчали. Еврейские предприятия бойкотировали, но пока не трогали. Потом пришли и за евреями. Хрустальная ночь (с 9 на 10 ноября 1938 года) оставила после себя разгромленные еврейские магазины, разграбленные квартиры, оскверненную синагогу и десятки избитых и покалеченных. Католики молчали, потому что несостоявшиеся союзники их не трогали. Потом пришли и за ними, но, как нам известно, говорливых к этому моменту уже не осталось. А завтра была война…
Более 600 трирских евреев были отправлены на восток в концлагеря (большинство из них там и погибли), остальные разбежались, а вот сам Трир не имел возможности скрыться. К декабрю 1944 года в городе оставалось около трех тысяч человек. 420 из них погибли во время бомбардировок 19, 21 и 23 декабря. Из 9097 жилых домов уцелело только 1422, разрушены соборы, Дворец выборщиков, бенедиктинский монастырь святой Ирмины, сгорела дотла базилика Константина (времен расцвета города в IV веке). И только стремительная атака американских бронетанковых войск не позволила гитлеровцам уничтожить Римский мост (взрывчатка так и осталась в грузовиках недалеко от берега). Какое… жалкое зрелище.
И снова французская оккупаци… оккупаци… оккупаци… На этот раз формальная, а по сути – дружеская. Французских военнослужащих вернувшиеся жители принимали как добрых гостей. Французы отвечали помощью в восстановлении города. И наступил который уже по счету период возрождения. Трир получил следующую неформальную кликуху, на этот раз не на латыни – «Университетский городок», так его кличут в регионе. Через Мозель перекинули третий мост. Восстановили все порушенные исторические постройки и даже реконструировали базилику Константина. Численность населения перешагнула через психологический барьер в 100 тысяч человек. В очередной раз карта пошла. Сейчас вы находитесь здесь…
На этом дурацкая история города по прозвищу «Северный Рим» (да, есть еще и такое) наверняка не окончена, но если смотреть на Трир, не вникая в подробности его бурного прошлого, то на первых же сотнях метров пути от вокзала бросается в глаза пестрота облика и многообразие архитектурных стилей – современное соседствует с модерном, классицизм с барокко, а готика сливается воедино с романским стилем. Это первое впечатление несколько сбивает с толку, но всё ставят на место знаменитые Черные Ворота – Порта-Нигра.
Порта-Нигра (Черные Ворота) свою нелепую историю органично вплетают в дурацкую судьбу Трира. У Ворот судьба не настолько богата событиями, но нелепостей хватает предостаточно. Начать надо даже не со строительства, а всё с того же названия. Местные не зовут их черными, ограничиваясь только словом «Porta». Почему? Да потому что они, вообще-то, белые. Да, это грандиозное сооружение (высота 29 метров – если исключить Италию, то это самые крупные римские ворота в Европе) было построено из белого известняка, чтобы красиво и радостно жить. 7200 каменных блоков привезено сюда на обозах. Если учесть, что самый большой из них весил шесть тонн, то такая транспортировка – серьезная задача по сей день. И вовсе не ради устрашения или обороны ворота такие большие (вспомним, что стена была только 6 метров высотой), а только ради пафоса и торжественности, чтобы фанаты, приезжающие на скачки колесниц, еще на въезде в город заряжались предвкушением небывалого шоу.
По последним научным данным (исследования прошли в 2018 году) Черные (белые) Ворота были построены в 170 году н.э. (хвала дендрохронологии!). И девять веков прекрасно обходились без слова «Черный», потому что они были «Северные»! Смешно, но на восточной стороне были еще одни ворота из такого же известняка, которые как раз назывались Порта Альба – Белые ворота. Они были разобраны христианами на стройматериалы (как и множество других античных сооружений).
Черными Ворота стали в Средние века из-за того, что белый известняк ощутимо помрачнел. Копоть, грязь, пыль, занесенная ветром, срущие голуби – всё это в изрядной степени испачкало фасад. А мыть стены никому в голову не пришло. Учитывая судьбу самого города, такое бессмысленное занятие и не должно было никому в голову приходить. Вот они и стали за несколько веков черными.
Справедливости ради надо рассказать и об альтернативной версии. Впервые в письменном виде название Porta Negra упоминается в церковной летописи XI века. Церковь умеет сочинять сказки, тут возразить нечего. Вот еще одна из сонма офигительных (читай - церковных) историй:
«Они (треверы) назвали их Марстором в честь Марса, которого они считали богом войны; когда они пошли на войну, то выходили из города через эти ворота. Но потом назвали Черными из-за той темнейшей печали, в которой они возвращались обратно, проходя через эти ворота после того, как бежали с поля боя»
Ну да, конечно, треверы почитали римского бога и дали воротам римское имя, именно так всё и было. Особенно если вспомнить, что изначально Марс был богом плодородия, а не войны. Есть мнение, что религиозный летописец тупо перепутал Черные ворота в Трире с Марсовыми воротами в Реймсе.
Наступил XI век и в безмятежное (относительно, конечно, безмятежное – читай выше историю Трира) существование Черных Ворот вмешались попы. А точнее – всего один чокнутый византийский монах по имени Симеон. Мотивы его поступка понять очень трудно (если вообще возможно), но в 1030 году Симеон попросил у своего дружка, являющегося архиепископом Трира, дозволения замуровать себя в башне Черных Ворот. Архиепископ даже слегка опешил, типа, чуви, ты реально отмороженный, но ради прикола распорядился замуровать собутыльника. Разумеется, Симеон, когда протрезвел, пожалел о содеянном, но пацанское слово надо держать – времена тогда были суровые. Не прошло и пяти лет, как несчастный Сёма дал дуба, вход размуровали, Симеона забальзамировали в собственном соку и канонизировали. Но самым главным последствием стало то, что прямо в ворота встроили молельный дом имени Симеона, изуродовав исторический облик. Но дома безумным христианам оказалось мало – смотрелся, как голубятня на крыше, поэтому сверху молельного дома поставили еще и настоящую церквуху со звонницей! Так как церкви нужна была только одна башня, то вторую башню Ворот поборники культуры и духовности просто снесли. Спасибо тебе, дорогой Наполеон Карлович, что убрал это религиозное уродство.
Завершение мытарств (хочется верить) формально и окончательно завершилось в 1986 году, когда Порта-Нигра были включены ЮНЕСКО в список Всемирного наследия. Это очень хорошо, но возможно, что еще более важным является включение Черных Ворот в список Гаагской конвенции по защите культурных ценностей в случае вооруженных конфликтов. Ведь мы помним, что Трир расположен в пограничье и любит поиграть в экстремальные игры.
По Воротам можно погулять и подняться на башню, всё это время вас будет сопровождать центурион в сверкающих доспехах. Полная экскурсия занимает примерно полтора часа, поэтому мы ограничились сувенирным магазинчиком во внутреннем дворе и замечательным кофе (это не реклама, там действительно вкусно его варят).
Вот теперь, после столь развесистой прелюдии, можно начать разглядывать маленький провинциальный городишко по прозвищу «Северный Рим» более внимательно. Вперёд!
