ПРОКЛЯТИЕ ИНДИАНЫ ДЖОНСА
Когда я перестал верить в Деда Мороза? Точно знаю, что не тогда, когда в роли Деда Мороза к нам пришел дядя Валера Семенов. Я был уже взрослый ребенок восьми лет и понимал, что Дед Мороз не может лично обойти всех детей планеты, поэтому он отдал подарки своему представителю в нашем небольшом городе и отправился в другой город радовать малышню. Тем более, что год назад Дед Мороз приходил ко мне лично, надо же соблюдать какую-никакую очередность. Да и вообще, прямо скажем, что я побаивался этого громкого большого мужика с белой бородой, который так любил стучать своим посохом по полу. Я перестал верить в него не тогда, когда увидел, что папа наливает Деду Морозу рюмку коньяка и дает закусить бутерброд с московской колбасой. Это же не Снеговик какой-то, не растает. И даже не тогда, когда одинокий Дед мороз стоял, качаясь, на автобусной остановке, а Снегурочка умоляла его поехать домой. О чем она вообще думала? Что усталость – это уважительная причина бросить всех детей мира и укатить в свою Лапландию? Нет, я верил свято в настоящего Деда Мороза ровно до того дня, когда на моих глазах два практически настоящих Деда Мороза одновременно зашли в два подъезда нашего дома. Два! Но так ведь не бывает. И ни один из них не предъявил второму свое право единородства. Я был уже взрослый ребенок и сообразил, что здесь играют нечисто.
В Диснейленде вы не можете повстречать сразу двух Микки Маусов. Ни сразу, ни по очереди, потому что на всей территории парка должен находиться только один Микки. Это принципиальная позиция. Чтобы всё было по-настоящему. Насколько Парижский Диснейленд настоящий, можно убедиться в Adventureland.
Крепость построена из кирпича, цемента и дерева. Здесь даже огонь в факеле «подкрашивают», чтобы горящий голубым газ не напоминал конфорку кухонной плиты. Огонь факела должен быть рыжим, а не синим. Он такой и есть.
Как только заходишь в ворота Adventureland, сразу слышишь призывный барабанный бой. Здесь не шутят, задействуя сразу все чувства посетителей… Небольшая ремарка: в Диснейленде приезжих никто не называет «посетителями», только «гостями». Значит, пора уже приучиться говорить «гости» («Ешьте, гости дорогие, только не обляпайтесь…»). Гости чувствуют реальность окружающего глазами, пальцами и ушами (даже языком, но только не глотайте!). По всей территории организован сложный звуковой ландшафт, который действует исподволь, но постоянно: так, например, в другой локации (Frontierland) я приблизился к заброшенной шахте и вдруг услышал доносящиеся из глубины удары кирками и стоны заваленных шахтеров – жутковато.
Кстати, о звуке. Ходит байка о том, что если на метро «Маяковская» подойти к колонне и сказать что-нибудь тихо в желоб, уносящийся вверх на потолок, а оттуда спускающийся по колонне напротив, то второй человек, приложив ухо к желобу противоположной колонны сможет услышать ваши слова. Но это всего лишь легенда, которую проверяют многие, но не подтвердил, кажется, еще никто. В Парижском Диснейленде на Главной улице магазин Харрингтон имеет огромный купол с особенной акустикой. Задача точно такая же: встать в разных концах и что-нибудь шепнуть. Судя по радостным лицам, некоторым особенно удачливым гостям удалось расслышать потусторонний шепот.
Крепость, срисованная, как вы уже догадались, из мультика про Аладдина, впечатляет не только ухоженностью, но и проработкой деталей. Вы даже можете забраться на крепостные стены и побродить по ним. Даже цвет выбран не случайно. Обратили внимание на то, что здесь много розового? А тем временем во Флориде, например, главный замок серого цвета. Почему? Да потому что во Флориде почти все дни – солнечные, и серый цвет хорошо сочетается с голубым небом. А в Париже очень много дней облачных, под которые (по всем законам колористики) катит гламурный розовый. Кстати, дамочки, запомните: розовый свет – верный спутник серости.
Если оформление входа в Adventureland – можно сказать, что его лицо – взято из «Аладдина», то основное содержимое делят между собой «Пираты Карибского моря» и… Сначала пираты, потому что они являются ядром локации, центром магнетизма и притягательности. Наверняка, это замечательный аттракцион.
Маленькая проблема заключалась в том, что в день моего посещения «Пираты…» были закрыты на «профилактические работы». Это, конечно, не могло не вызывать сожаления, но даже просто побродить в области, представляющей собой небольшой островок джунглей, как будто бы вывезенных из Карибского бассейна… Ну, нет, не из какого бассейна никто ничего не вывозил (что вообще можно вывезти из бассейна, кроме водорослей?). Просто создали искусственный водоем, поставили на прикол пиратскую шхуну и посадили растений различных.
Особенная примета – каменная (то есть не пластиковая) Скала-Череп, из которой в озеро стекает небольшой водопад. Смотрится Череп не менее настоящим, чем придорожные лопухи. Пара мальчишек рядом со мной (то ли братья, то ли друзья) залипли с открытыми ртами перед этим произведением приключенческого искусства и так и стояли, боясь отвести глаза. И я их понимаю.
Что же до джунглей, то это реальный восторг. Сюда свезли всё, что способно выдержать суровые парижские январские морозы. И даже то, что не способно (этих неженок на зиму прибирают в оранжереи). В парке около 450 видов различных растений. К великому сожалению юных натуралистов – без поясняющих табличек. Но кто видел в настоящих джунглях поясняющие таблички?
Джунгли в соответствии с «легендой» высаживались по географическому признаку, в результате получился жаркий замес из растений Ближнего Востока, Полинезии, Карибских островов, Мексики и Африки.
Общее количество тоже впечатляет масштабностью подхода: в Парижском Диснейленде было высажено около 35 тысяч деревьев (не считая кустов). Много ли это? Скажем, если взять «знаменитый» русский аналог (ха-ха) в Нагатинской пойме, то там произошел обратный процесс: было вырублено (только по официальным данным) 6610 деревьев (в целях компенсации запланировано в будущем посадить… 115 деревьев). Теперь вы можете представить себе примерный масштаб зеленых насаждений в Диснейленде.
Если продолжать проводить аналогии с уничтоженной зеленой зоной Нагатинской поймы, то двумя словами ситуация описывается цитатой из древнего фильма: «Птичку жалко». На территории поймы гнездились не только соловьи, здесь обустроили себе гнездовья ястребы-тетеревятники (те, что до сих пор в достаточном количестве обитают на огромном пустыре в районе Университета) и пустельга, занесенная в Красную книгу. Кроме птиц пойму облюбовали лисицы и бобры. Вся эта гоп-компания была вынуждена спасаться бегством. Далеко ли им удалось убежать, сколько из них сумели обустроиться в другом месте – это никому из организаторов «русского диснейленда» (звучит здорово, не хуже, чем «русский шансон») не интересно.
В Парижском Диснейленде ситуация и здесь противоположная. Экосистема парка настолько комфортна для диких зверей, что в штате приходится держать специальный отдел под названием «Дикая природа». Эти сотрудники (судя по информации – с далеко не самой низкой зарплатой) каждодневно вынуждены «бороться» с дикими животными, с упорным постоянством прущимися в уютные джунгли или на сочные газоны. Каждый год отлавливаются и вывозятся в естественные лесные зоны сотни диких кроликов. Кролики – это основа незаконной миграции, но героем отдела стала лиса, которая сумела обмануть все существующие контроли и бесплатно прокатилась на аттракционе «Питер Пен».
Еда в этой части парка такая же экзотическая, как и набор растений. Именно в Adventureland удобнее всего отобедать. В принципе, пункты общественного питания размазаны ровным слоем и умереть от голода вам не грозит в любой части парка, но только здесь сошлись вместе кухни трех континентов. Если вы желаете пообедать бюджетно, то в основном парк предлагает вам небогатый ассортимент из бургеров, сэндвичей плюс традиционная пицца. А вот в Adventureland помимо лазаньи/пасты/пиццы есть (благослови их, господи) кебабная, в которой за относительно небольшие деньги можно знатно накидаться калориями. Кебабная немного отличается от традиционной и имеет заметный африканский антураж. Название, правда, у кебабной весьма подозрительное (я даже знать не хочу, чье мясо они используют, но было очень даже сочно и вкусно): ресторан «Акуна Матата». Ежели кошелек чуть толще голодного желудка, то можно позволить себе кафе «Аграба» с восточной кухней. Ну а коли вы решили шикануть, то вам прямая дорога в ресторан экзотической кухни (можете поверить, повара там высшего класса) «Голубая лагуна».
Насколько здесь всё подчиняется желаниям гостей можно судить и по гастрономическим приметам. Ресторанам пришлось адаптироваться к местным условиям, подрубая меню под интересы европейской публики. Например, после открытия в 1992 году ни в одном из ресторанов не подавали вино, что было быстро исправлено.
После обеда пришел час (не час, конечно, тут русский язык дает сбой, потому что главный закон парка какой-то вывернутый: потехе – время, обеду – час) веселья. В том смысле, что пора было снова лезть на аттракционы. Я полагал, что главная моя ошибка – загружаться в транспорт в сытом состоянии. Не этого надо было опасаться!
Как я уже написал выше, желанные «Пираты…» оказались закрыты, поэтому их заменителем в этой части парка должна была послужить трасса в вагонетке по следам Индианы нашего Джонса. Ничего особенного здесь я не предполагал, ибо знал, что трасса медленнее Космической Горы и что особенно важно, здесь не приходится «летать» на безумной скорости вниз головой. «Легкотня», – беспечно подумал я, вспоминая космическое скоростное головокружение. Нелишне будет упомянуть о том, что на Горе наш звездолет разогнался до скорости 46 миль в час (74.6 км/ч) за две секунды. Буквально, а не фигурально. Для того, чтобы так быстро разогнать по рельсам вагонетку, инженеры использовали ту же технологию, что используется на авианосцах для резкого старта реактивных самолетов. Но вернемся к вагонеткам.
Я пошел, разумеется, через single и с великой радостью уселся на самом переднем месте первой вагонетки. Прямо передо мной были только рельсы. Удобно расположившись на неудобном сидении и прижав живот (который все еще был под впечатлением от «Акуны Мататы») поручнем, я взял в правую руку фотоаппарат (путеводитель обещал живописные пейзажи и впечатляющие тоннели), а левой для порядка взялся за специальную ручку (на самом деле вальяжно положил сверху ладонь, всем своим видом демонстрируя, что бывалого наездника ничего не потревожит). Меня не насторожило даже то, что гости ниже 140 сантиметров на аттракцион не допускаются.
Конечно, трасса была медленнее Космической Горы, но надо читать рекламные проспекты внимательнее. Во-первых, скорость была ниже, но ненамного. Во-вторых, количество поворотов было существенно больше, а угол поворотов был много меньше (причем, повороты были не только влево-вправо, но и вверх-вниз, понятное дело). Только я взял камеру наизготовку и поднял левую руку, мол, «Поехали!», как подо мной что-то затряслось, и я полетел впереди состава куда-то в скопище балок, железных прутьев и угловатых каменных выступов. Не надо было быть большого ума, чтобы догадаться: вагонетка не самое комфортабельное средство передвижения, а рельсы в каменоломнях, по которым рассекал Индиана, клали, не заботясь о ровности стыков.
Вагонетка тряслась в эпилептическом припадке, я же судорожно вцепился побелевшими пальцами правой (ага) руки в рукоять, а левой прижимал огромный и тяжеленный (как-то не замечал до этого, что он такой громоздкий) фотоаппарат к груди. Так прошла первая десятая часть поездки. Пейзажи были наверняка живописными, а тоннели впечатляющими, но меня заботило в первую очередь одно: выйти отсюда живым и не вылететь из болтающейся вагонетки (или сначала не вылететь, а потом выйти). К средине трассы я почти приспособился, найдя оптимальное закрепощенное положение (вероятно, со стороны был похож на скорчившуюся мумию, впаянную в вагонетку окаменевшей смолой). И даже почти начал получать некоторое подобие удовольствия. Но радость была преждевременна. От душевных потрясений мое лицо покрылось мелкими капельками пота, а от потрясений динамических мои очки начали съезжать по мокрому носу. Они съезжали и в предвкушении свободы радостно подпрыгивали. Я судорожно откинул голову назад, пытаясь таким образом вернуть очки на место. Они взбрыкнули и поползли снова, на это раз более резво.
Вот вам ситуация. Правая рука намертво зафиксирована на рукоятке. Левая рука прижимает фотоаппарат. Очки ползут прямо туда, где в безумном мелькании угадываются шпалы. Если не обращать внимания на очки, то они улетят прямо под колеса вагонетки, а я останусь слепым до возвращения в Москву. Если взять их левой рукой, то фотоаппарат улетит прямо под колеса вагонетки, а я останусь без фотографической части Большого Плана. Если взять их правой рукой, то я улечу прямо под колеса вагонетки, а очки и фотоаппарат улетят вместе со мной, и я останусь слепым, без снимков, да еще и мертвым. Понимая всё кощунство принимаемого решения, я только клацнул зубами на очередном повороте, буквально вырывающем меня со скамьи, и коротко бросил: «Прости меня, Господи, грешен». За три сотых секунды до того, как очки должны были отправиться в автономный полет, я уткнулся носом в правую руку и позорно пропустил все живописные пейзажи и эффектные тоннели второй половины пути.
Трассу Индианы Джонса я покидал неторопливо, степенно, на слегка согнутых и мелко дрожащих ногах. Но живой!
